Штурм дворца Амина: версия военного разведчика

…Помяни нас, Россия, в декабрьскую стужу
Перед тем, как сойдёшься за праздничный стол,
Вспомни тех, кто присяги тебе не нарушил,
Кто берёг тебя вечно и в вечность ушёл.
Помяни нас, засыпанных пеплом и пылью,
Пулемётами врезанных в скальную твердь,
Запиши нас в историю горестной былью
И рубцом материнское сердце отмерь.
Помяни нас, Россия, и злых и усталых,
Одуревших от зноя, без сна, без воды,
Отмеряющих жизнь от привала к привалу,
От звезды до звезды, от беды до беды.
Помяни нас, Россия, в извечной печали,
Златорусую косу свою расплетя,
Мы оставшимся помнить и жить завещали,
Жить, как коротко прожили мы, — для тебя!

Московия-Одесса-Харьков-Московия, 2002–2007 годы

Быль про то, как Петрович дворец Амина брал [327]

Всё, что узнал, всё, что нашёл,

Всё в душу запер я свою…

Редьярд Киплинг

I

Друзья, вернёмся к персонажу,

О коем ранее был сказ.

Вы не заметили пропажу?

Так я напомню вам зараз,

Ведь мной давалось прежде слово,

Мол, про Петровича[328] вам снова

Без эпатажа, шантажу

Чего-нибудь да расскажу.

А если было обещанье,

Его исполню — не вопрос.

И далее почти всерьёз

Продолжится повествованье,

Где вновь пойдёт в незримый бой

Товарищ Першин — наш герой.

II

Не помню точной даты, братцы, Был 79-й год…

И нам туда пора собраться

Да совершить нуль-переход.

Надеюсь, что вы все здоровы

И к путешествию готовы,

Чтоб мысленно свой бросить взгляд

Вперёд… В том смысле, что назад.

Но обещать вам возвращенья,

Хоть я ещё у вас в долгу,

На сто процентов не могу —

Цена такая приключенья.

Но что тянуть кота за хвост? —

Пора в атаку в полный рост.

III

СССР… Москва-столица.

На Старой площади в ЦК:

«Суха ль у нас пороховница?» —

 Вопрос решают с кондачка.

«Что на югах у нас творится?» —

Кумекают большие лица

В чаду и смраде табака,

Чтоб доложить наверняка

Международные расклады

Генсеку и Политбюро,

А получив от них «Добро!»,

Себе истребовать награды —

Медали, дачи, ордена…

А, по-другому, ни хрена.

IV

Одесса-мама — юг России…

Пардон! Ошибка — УССР.

Идут учения большие,

В поту солдат и офицер.

Грохочут пушки, дым клубится:

«И вечный бой, покой нам… снится!»

А где Петрович? — Вот же он,

Испачкал весь комбинезон,

Корячится над железякой:

«Гробы — не танки, мать яти!

Застряли прям на полпути».

И выдал Першин пред атакой

Столь нецензурный оборот,

Что танки… двинулись вперёд.

V

Афганистан. Кабул-столица.

Сентябрь. И вновь переворот…

Амин сегодня веселится,

Скривил в усмешке наглой рот.

Он — победитель, значит — правый,

И свой спрямляет путь кровавый:

Вчера задушен Тараки,

Теперь другие «сорняки».

«Как нужно выводить заразу? —

Всю на корню, не тратя слов!»

Убитыми заполнен ров

По президентскому приказу,

Потом ещё… — Во вкус вошёл:

В стране повсюду произвол.

VI

Внутрипартийные разборки.

«Хальк» и «Парчам». Где чья родня?..

Какие тут недоговорки? —

Без казней не бывает дня.

Амин с «друзьями» сводит счёты,

У палачей полно работы:

Петля — для непростых особ,

Для прочих — просто пуля в лоб;

Над Гиндукушем с Ан-12

Бросают камнем VIP-персон:

«Кто враг народа, кто шпион,

Чего особо разбираться —

Аллаху там оно видней,

Кто праведник, а кто злодей!»

VII

И вновь Москва. В Кремле все члены

Политбюро собрались в круг:

Не ждали с юга здесь измены,

А тут ещё задушен друг

Товарища КП генсека,

Всем дорогого человека.

Притрушен «дорогой» Ильич:

Представил, видно, старый хрыч,

Мол, если так пойдут делишки,

То могут и его… друзья,

Что нынче мелкие князья,

Списать куда-нибудь в излишки:

«Терпеть Амина — не с руки,

Послать туда, где Тараки!»

VIII

С таким-то мудрым изреченьем

Все согласились — без проблем,

Обременили порученьем ГБ, МО… ГШ затем.

Но лезть в <добро…> кому охота? —

Военные сначала что-то

Пытались малость побухтеть.

Но им сказали: «Не <свистеть…>

Вперёд в Афган! Вас ждут награды,

 Лишь преподайте там урок,

Чтоб кой-кому пошёл он впрок:

Советам на Востоке рады…»

Кто эти мысли изрекал? —

Да нам известный генерал.

IX

Одесса-мама… Тихо что-то:

Ученья кончились давно,

Утихомирилась пехота

И всё ей стало — всё равно.

А где же наш орёл Петрович? —

К нему зашёл друг Рабинович,

Сидят и мудро пьют вино:

«Ученье Марксово верно!..»

Весь в мыле вдруг влетел посыльный

И к Першину: «Табэ пакэт!»

Секунда, и джигита нет,

Остался лишь зело обильный,

Несвежий запах от сапог,

Точней, давно немытых ног.

X

Вздохнул Петрович, чертыхнулся,

Ведь сразу понял, дело в чём.

И Рабинович поперхнулся,

Хоть был здесь вовсе ни при чём.

В конверте с красной полосою