Штурман Йорика

– Ясно, – хмыкнула девчонка. – Что в голове у капитана – то и у «Джонатана!» Не-ет, я в этом смысле попроще буду. Если мой «Йорик» хочет быть абсолютно безмозглым, то… не стану спорить. Единственное, что есть у него под лобной костью…

– Доской! – хохотнул юноша.

– Да, прости, доской… это я.

И, забравшись внутрь «черепа», она затеплила в крайнем правом окне масляную старую лампу. Встала так, чтобы Мэйв, взлетая, увидел её; кокетливо подбоченилась…

А потом подняла своё судно ввысь. «Я тогда была столь наивна, что гордилась этим: надо же – пилотирую. Самолично… Ка-ак звучит! Но вообще, если подумать всерьёз, тут есть чем гордиться…»

Было лишь одно «но». Тот факт, что «Йорик» ей грубо отомстил…

***

Вдруг кто-то вышел из круга света, лежавшего от неё в пяти шагах и тускло озарявшего пляж. Девчонка на миг вернулась в «здешнюю» реальность; поняла, что сбилась с дороги, и неплохо бы попросить о помощи. Если, конечно, не получит сапогом по заду (а если получит – так и что?!)

От нечего делать она стала любопытственно изучать мужчину. Высокий; плотный. Чернокудрый, одет в нелюбимые её цвета – пунцово-жгучее с жёлтым пополам. Изо лба у него торчали серо-зелёные антенны в добрый локоть длиной. «Мантид, должно быть. По отцовской линии… А вот матушка вполне могла быть человеком – и, кстати, это объясняет, почему он до сих пор не съеден!» Куцый плащ с меховым подбоем, пышный и противный. Грузноватое сложение (в любой другой период своей жизни она бы сказала, что такая мощная туша „придаёт ему важность“. Сейчас – просто думала «чего он та-акой толстый»).

– Меня зовут Нис, – она протянула руку. (Правда, мужчина её не принял, и девушка, смутившись, отдёрнула свою ладонь. Но он и это предпочёл проигнорировать). – Вернее, Танис. Танис Смуглоличка…

– «Грязноличка», сказал бы я, – пробормотал мужчина, и смешно пошевелил антеннами, будто сомневаясь, стоит ли доверять бездомной нищенке. – Мы и сами тут… кхе-кхе… не слишком в чистоте себя блюдём. Но всё-таки держимся, не пропали ещё. Даже – тусуемся, здесь вот, неподалёку. Хочешь к нам? Сегодня как раз вечеринка…

Она не ответила ни «да», ни «нет». Как-то уж очень всё равно было. Ну, тусовка. Так и что?.. По-любому, это – чужие люди, не слишком нужные ей. Да и Король (про себя она обозвала этого лидера прибрежной банды бомжей, почему-то, Королём) – в общем, Король вёл себя не совсем как надо. Усердно трещал антеннами, словно выискивал в окружающем воздухе что-то, способное скомпрометировать Нис. Какие-нибудь доказательства, что она – не та, кем кажется. («И то: я ведь не сказала ему всей правды»), – думал девушка, идя за бомжом. – («Не призналась, что лётчица!»)

Песочный пляж понемногу переходил в галечный; а вот и отвесные утёсы, которые Танис хорошо помнила – часто, во время оно, летала над ними. В нише между двумя скалами горел костёр; низкорослый урод-мутант, чем-то напоминавший большого облезлого кота, прыгал с одной лапы на другую, чтоб согреться.

– Коро-оль, – позвал другой бомж, чьи уши отвисли до земли, как у собаки. («А, значит, его и вправду зовут Король! Интересно получается!»)

– Ну, чего тебе, Худой?

– У нашей принцессы успех на Ютубе, – вступил в разговор третий житель побережья, с громадным багровым зобом и таким же багровым пятном на голове. – Сняла пару клипов, где засветилась с твоим… э… ребёнышем. Под бодрое «пам-парам-пам-пам».

– Я про неё не хочу даже слышать, – сказал Король. – А про ребёнка – тем паче, – но по его лицу было видно, что он доволен.

– Какой… э… спектакль сегодня замутим, ваше величество?

– Для красавицы ле-э-эди, – Король, издевательски растягивая слова, ткнул грязным суковатым пальцем в сторону офонаревшей Танис, – предлагаю поставить «Отелло»!

– «О! Тело!» – рассмеялся и поправил его урод.

Они начали суетиться, деля между собой роли («Ты будешь Маврой, а я Дезде… Ну этой, которую придушили!») Потом – запестрели костюмы, замелькали маски, доставаемые из пыльных старых чемоданов. Зобастый, сам тоже довольно-таки мощный плотью, в облачении ренессансной мадонны орал на весь закуток между скалами: «Кто зде-есь? О! Тело! ТЫ!!» – и кидался в объятия Королю, чья рожа была, за неимением морилки, смазана прибрежной грязью.