Штурмовик

— Ого! Не знал таких подробностей, — уважительно кивнул виконт, на мгновение взглянув на собеседника через плечо.

— Паруса на горизонте! — заорал вахтенный. — Пять силуэтов!

Крэйм Садор резко остановился и вскинул зрительную трубу, тщательно водя ею по сторонам. Губы его беззвучно шевелились, словно шкипер произносил какое-то ругательство. Возможно, так оно и было. До дарсийского порта Скайдра оставалось совсем немного, все опасные места проскочили без осложнений, даже остров Каззур остался далеко в стороне — и вот на тебе!

— Это пираты, клянусь чревом морского дьявола, — скрежетнул зубами Крэйм. — Теперь бы успеть рассмотреть штандарт головного судна.

— Зачем? — нервно передернул перчатки виконт. — Нужно приказать бомбардирам готовиться к бою. Как только пираты подойдут ближе — дадим залп из всех орудий.

— Пустое, — отмахнулся шкипер. — Ядрами не нанести смертельного урона. Корпус любого корабля выдержит три дюжины попаданий, если только шальное ядро не влетит в крюйт-камеру. Так мы только разозлим этих чертей. Не разгляжу флага!

— Да зачем он вам? — воскликнул Аглин.

— Если к нам пожаловал Лихой Плясун, или Зубастик, или, ну его к дьяволу — Дикий Кот — мы пропали. Можете сразу вскрыть себе глотку, чтобы не попасть к ним в лапы, — Крэйм на секунду отвлекся и спросил замершего за его спиной помощника. — Какая скорость?

— Увеличили до шести, кэп, но в любом случае нас нагонят через склянку, — Ферхар чуть сощурился, вглядываясь в увеличивающиеся в размерах точки. — Идут наперерез.

— Вижу, — процедил Крэйм. — Ну, что ж…. Когда-то везение заканчивается, виконт. Будем сдаваться или попытаемся отбиться?

— Сначала попытаемся уйти, — мелькнула улыбка на бледном лице Аглина. Рука в перчатке сжала эфес палаша. — Я все же дам распоряжение охране готовиться к бою.

— Ферхар! Сигнальщику приказ: приготовиться к бою. Ждать дальнейших распоряжений.

— Слушаюсь, — помощник испарился, стремясь выполнить приказ как можно быстрее.

— А «Хорнир» начинает отставать, — заметил виконт.

— Это было неизбежно, — что мог, то и ответил Крэйм.

* * *

Переливы боцманских дудок сорвали всех на палубу. Ранняя побудка, свежий ветер, плотно надувающий паруса, небольшое волнение на море необычайно бодрили и заставляли двигаться быстрее. А то затопчут любители чужого добра.

— Все-таки обнаружили зверя, — удовлетворенно заметил Малыш, толкая меня в спину, чтобы я не хлопал ушами. — Давай, шевелись. Согласно боевому расписанию — помнишь?

— Капитанский мостик, самый ад, — пробурчал я, подтягивая на себе все ремни, которые были. Под ногами блестела мокрая палуба. Шхуна увеличивала ход, торопясь за «Лаской» в кильватере, и периодически все вокруг взрывалось водными фонтанами, окатывающими борта.

Суета закончилась — началась работа. Сигнальные отбивали приказы, раздавались отрывистые команды боцмана, хлопали паруса по ветру, басовисто гудели мачты — или мое воображение стало дорисовывать картины морской романтики. Только вот находился я среди головорезов и воров, что не приносило мне радости от ощущения бега по волнам, соленых брызг в лицо и необычайного азарта.

— Эскобето будет вести линейный бой? — удивился я.

— Нет, при сближении расстановка будет простая, — объяснил Пенек, когда как Малыш пожал плечами. — «Ласка» и «Твердыня» свяжут боем головной корабль. «Игла» возьмет на себя самого тихоходного. Там делать нечего. Раздробим их силы, и возьмем на абордаж.

— Эскобето так всегда действует?

— Только в охоте на большие караваны. А так, каждый сам волен выбирать тактику, — Пенек подозрительно посмотрел на меня. — Ты очень любопытен, Игнат. Разве ходил под парусами? Сухопутные крысы вообще не должны задавать подобные вопросы.

— Я с детства любил море, — скромно ответил я, демонстративно положив руку на рукоять кортика. — Это ведь не запрещено?

— Нагоняем! — закричал кто-то с яростным азартом. — Эскобето поднял штандарт!

Мне стало любопытно, что нарисовано на флаге головного корабля. Штандарт был темно-голубого цвета с черепами по краям. А середину украшала фигура Кракена, мерзкая клякса с длинными щупальцами, обвивающими огромный золотой сундук.

— Художник рисовал? — спросил я.

— Он всем рисует, — заметил Комар, сморщившись от лучей солнца, бивших ему прямо в глаза. Еще бы не били — чуть ли не через борт перевесился, в нетерпении колотя кулаками по дереву.

— Талант, — похвалил я неизвестного мне парня.