Штурмуя цитадель науки. Женщины-ученые Российской империи

Тем не менее на лекциях в Московском университете безусловно присутствовали женщины, не только подбиравшие учебное заведение для своих отпрысков, но и искренне интересовавшиеся науками или, возможно, следовавшие моде. Именно этими двумя причинами можно объяснить посещение женщинами публичных лекций, организованных Императорской академией наук в 40-е годы XIX века. А они их, судя по свидетельствам современников, посещали. Вот, например, отзыв журналиста о слушателях публичных лекций по астрономии, читанных Василием Яковлевичем Струве (1793–1864) осенью–зимой 1842 года: «Обращаемся к чтениям нынешней зимы. Это третья или четвертая зима, что Академия Наук отделяет одного из членов своих для ученой беседы с публикою, – разумеется, с частию публики, достаточно образованною для уразумения лекций на Французском или Немецком языках, на которых читают господа академики. Ныне вызвался читать г. Струве, один из знаменитейших наших ученых, об одной из поучительнейших наук. В среду, 25 ноября, происходило вступительное чтение великого астронома. Великолепно освещенная университетская зала наполнилась тысячью слушателей. В числе их изволил быть Его Императорское Высочество Генерал-Адмирал Константин Николаевич, со свитою; многие адмиралы, генералитет, академики, ученые, литераторы и дамы305 стеклись поучаться истинам астрономии из уст того, кому эта наука обязана многими приращениями»306. Через несколько лет, в 1850 году, историк живописи, беллетрист, цензор Давид Иванович Мацкевич (1819–1859) в одной из своих статей, посвященных образованию женщин, отозвался о посещении дамами публичных лекций В. Я. Струве следующим образом: «Что астрономия принадлежит к наукам, к которым женщины питают много сочувствия, может служить ясным доказательством успех публичных курсов об астрономии, читанных несколько лет тому знаменитым нашим астрономом Струве и профессором Зеленым307 – курсов, наиболее посещавшихся женщинами; многие из них сидели с карандашом, следили внимательно за лекциями и записывали слышанное»308.

Сохранились свидетельства того, что женщины посещали не только публичные лекции, но и другие публичные мероприятия в университетах и в Императорской академии наук, в частности магистерские и докторские диспуты. Например, 3 марта 1847 года московская жительница Елисавета Ивановна Попова (?–1876) записала в своем дневнике: «Защищать свое рассуждение о Ломоносове Аксаков будет в четверг. <…> Я непременно поеду на прение. О, если бы не было при университете графа Строганова, противника Аксакова, я вышла бы для прения и заметила бы сочинителю, что он мало развернул весь вред, произведенный у нас иностранцами…»309 По сведениям князя Н. В. Голицына, публикатора дневника, Е. И. Попова была дочерью книгопродавца и издателя Ивана Васильевича Попова, родилась предположительно в конце XVIII века, выросла в среде, близкой к литературным кругам Москвы310. Константин Сергеевич Аксаков (1817–1860) представил к защите в Московском университете свою магистерскую диссертацию «Ломоносов в истории русской литературы и русского языка»311 6 марта 1847 года. В этот день Е. И. Попова писала в дневнике: «Я поспешила одеться и поскакала в университет, где была уже в три четверти 11-го. Войдя в залу, я увидела на правой стороне, во 2-м ряду кресел, Катерину Александровну312 и подле нее молодую девушку. Несравненная Катерина манила меня к себе, и я села позади ее, в третьем ряду, и увидела, что с нею сидела Машенька, сестра Аксакова. Мать его и сестра Вера не могли приехать сюда от сильной сердечной тревоги и поехали к обедне. Машенька, молоденькая девочка, напротив очень желала быть на диспуте, думая, что все заключается в том, чтобы брату ее прочесть что-нибудь из своей книги»313.

Традиция, существовавшая среди московской «публики», в том числе женщин, посещать университетские мероприятия сохранялась и во второй половине XIX века. Например, Петр Дмитриевич Боборыкин (1836–1921) писал в одном из своих «Писем о Москве»: «Связь города с университетом чувствуется также и на каждом университетском торжестве, на каждом диспуте. Здесь это более интересный пункт сбора чем в Петербурге… Правда, публика, посещающая диспуты, всегда одна и та же. Она представляет собою небольшую кучку сравнительно с массой, не знающей ни о каких диспутах; но состав ее разнообразнее. Даже в сословном дворянском обществе вы найдете несколько семейств, мужчин, замужних женщин, девиц, которых вы всегда увидите на университетских актах и диспутах, между тем как в Петербурге так называемое “общество” очень редко посещает и то и другое»314.