Шум. История человечества. Необыкновенное акустическое путешествие сквозь время и пространство

Лишь немногие интеллектуалы открыто выражали свое беспокойство из-за возможного влияния шума на других людей. Для писателя Эмиля Золя (1840–1902) шум был символическим выражением тягот его эпохи, которые могут угрожать самому существу человека. В частности, он полагал, что железнодорожный транспорт, как грубое насилие над чувствами, является причиной психических расстройств, глухоты и прочих болезней. Его роман «Человек-зверь» (1890) – это притча о современности и шуме. Действие происходит на железной дороге между Парижем и Гавром. Свист паровозных гудков, мерный грохот, мелкая дрожь сопровождают и символически отражают злодеяния людей, окружающих машиниста Жака. В этих акустических декорациях разыгрывается шокирующая драма насилия, интриг, убийства, ревности и психической деформации. Здесь звуки возвещают не прогресс, ведущий к лучшей жизни, а гибель, разрушение, катастрофу.

Паровоз – не достижение, не благо цивилизации, а ревущее исчадие ада. В шесть часов утра на вокзале, пока готовится к отправлению скорый поезд Париж – Гавр, начальник станции Рубо строит план убийства опекуна своей супруги, совратившего ее еще девочкой: «Из глубины этого погруженного во мрак хаоса доносились всевозможные звуки, слышалось мощное, лихорадочное дыхание паровозов, раздавались резкие свистки, напоминавшие пронзительные крики насилуемых женщин»[86]. Упомянутый опекун станет лишь одной из множества жертв. В последней сцене романа поезд везет французских солдат на фронт Франко-прусской войны (1870–1871). Машинист Жак и его кочегар начинают драку и падают на рельсы, теперь паровозом никто не управляет, а он продолжает нестись сквозь ночь, увозя вагоны с поющими солдатами, которых ждет отнюдь не светлое будущее. «Что ему было до жертв, раздавленных на его пути! Несмотря ни на что, он стремился к будущему, стоило ли обращать внимание на пролитую кровь!»

Золя жил прямо у железной дороги, проходившей через Меден, к северо-востоку от Парижа. Возможно, именно она вдохновила его на создание этого романа. Его отец Франсуа Золя был одним из тех, кто стоял у истоков истории железнодорожного транспорта. Как инженер, состоящий на службе у австрийского императора, он участвовал в строительстве первой линии дальнего следования, проложенной в Европе. Дом Эмиля Золя, в котором теперь находится музей писателя, расположен прямо у рельсов – всего в 40 метрах от рева и грохота поездов.

Под высоким напряжением: когда электричество усиливало шум

У нас перерыв. В нашем уголке сейчас тихо, а сверху по-прежнему грохочет гром. Наконец я могу дать отдых руке. Сам господин Эйфель поднялся к нам на первую платформу, и бригадир, оживленно жестикулируя, объясняет ему проблему. Эйфель стоит в своем длинном пальто, молчит, только кивает. Я не могу разобрать, что говорит ему бригадир, потому что мужчины возле меня работают очень громко. Каждый удар по заклепке – будто удар в набат, и вся наша платформа вздрагивает. Даже не знаю, о чем разговор, ведь работа, собственно говоря, идет по плану. Вчера мы вогнали более 800 заклепок, раскаленных до такой степени, что мне стало страшно, не растекутся ли они. Старый Бертран насмешливо улыбается своим беззубым ртом. Он заметил затычки в моих ушах. Они жесткие и давят, зато хорошо защищают от шума. Пусть себе смеется – он почти оглох, а я не хочу повторить его судьбу. Эйфель кивает в последний раз, после чего начальник поворачивается к нам и дает знак продолжать работу. Молодой Элиан держит раскаленную заклепку щипцами, огромный бельгиец бьет по ней. Грохот невероятный, я бы с удовольствием отдал юноше пару новых ушных шариков, но у меня только одна пара. Я придерживаю конец стержня и слежу, чтобы он более-менее ровно держался в отверстии. Каждый раз по восемь ударов, затем небольшая пауза, чтобы накалить докрасна стержень следующей заклепки. Еще шесть часов за работой, и я наконец смогу отправиться к своей милой Мари.

Шум очень тесно связан с прогрессом, а зародыш его может нести в себе любая технология, даже та, от которой этого никак не ожидаешь. Движение электронов, само по себе абсолютно тихое, лежит в основе некоторых оглушительно громких феноменов. Газ в первых энергосистемах Нового времени тек по трубам, приглушенно гудя. Только если он начинал шипеть, требовалась крайняя осторожность. И современная система коммуникаций, которая охватывает всю планету и позволяет нам 24 часа в сутки обмениваться самыми разными звуками, покоится на беззвучных основах, заложенных учеными и изобретателями XIX в.