Шумерская погремушка

У нее была ужасная слабость, она волновалась из-за ребенка, а врачи все отводили глаза. И тогда ночью она встала и пошла в детское отделение, чтобы посмотреть на своего сына и убедиться, что с ним все в порядке.

Там было закрыто, но за стеклянной стеной она увидела его. Другие дети находились с мамами в палатах, а он лежал совсем один – маленький, беспомощный. И плакал.

Из-за толстого стекла не слышно было звуков, но она видела, что он плачет – тоненько, горестно. И не было никого, кто бы подошел и успокоил его, взял на руки и прижал к груди.

И тогда она стала стучать в стекло, и кричать, и биться в него головой, чтобы хоть кто-то услышал. Люди в белых халатах прибежали, когда она уже потеряла сознание.

На следующее утро неприветливая врач сухо сказала Алене, что с гинекологией у нее все в порядке и нужно лечить нервы. Ее переводят в частную психиатрическую клинику, а ребенка отдадут родственникам. И, так и быть, ей его покажут.

Сестра принесла аккуратный кулечек и показала его Алене из своих рук. Ребенок спал, причмокивая во сне крошечными губками.

Алена восприняла все происходящее довольно спокойно, очевидно, под действием успокоительных.

Сперва, когда привезли в эту клинику, ей и правда было плохо, то и дело накатывали волны паники, мучили тяжелые сны, точнее – один и тот же повторяющийся сон: ей снилась комната, полная незнакомых людей, которые окружают ее и ребенка, показывают на них пальцами и что-то говорят на незнакомом языке. Потом в комнату влетает огромная черная птица, она нападает на нее и на ребенка, клюет их…

Алена просыпалась в ужасе, в холодном поту.

Но понемногу она пришла в себя.

В клинике ее пичкали какими-то лекарствами, но от них ее клонило в сон, и вместо паники наваливалось тупое безразличие. Словно на нее опускалась тяжелая чугунная плита.

Осознав, что с ней происходит, Алена перестала принимать таблетки. Она делала вид, что глотает их, а сама прятала за щекой и потом выплевывала в унитаз. Такому научила ее довольно милая старушка Розалия Степановна, которая показала, как сделать так, чтобы опытные медсестры ничего не заметили.

Когда стало чуть лучше, Алена начала выползать из палаты в холл, там они и познакомились.

«Хочешь выйти отсюда, – говорила Розалия, – не спорь с врачами, улыбайся медсестрам, делай им маленькие подарочки, хвали их прически и макияж. Не жалуйся ни на что, не конфликтуй с больными, постепенно делай вид, что пришла в себя. Пускай доктор думает, что тебе помогает его лечение».

Алена все делала как нужно, наконец врач пообещал выписать ее – и вот теперь эта капельница…

– Мы хотим домой? – повторила медсестра.

– Да, конечно…

– Тогда нужно быть послушной, нужно слушаться доктора, нужно сделать капельницу!

Алена сдалась, закатала рукав. В конце концов, что с ней будет с одного раза? Лучше не спорить…

Медсестра ввела катетер, удовлетворенно улыбнулась:

– Ну вот, все хорошо…

Алена опустила веки, сделала вид, что заснула.

Медсестра вышла, тихонько закрыла за собой дверь, стараясь ее не разбудить.

Алена сразу же открыла глаза, но комната поплыла вокруг нее, как в детстве, когда она каталась на карусели. Алена почувствовала, как на нее наваливается усталость. Спать, спать… в конце концов, если она немного поспит, ничего страшного не случится…

Вдруг дверь палаты со скрипом приоткрылась.

В палату вошла женщина – высокая, худощавая, с коротко подстриженными темными волосами и черными густыми бровями, похожими на двух гусениц. Лицо женщины показалось Алене смутно знакомым.

Где она видела это лицо?

Ах, да, в том сне… в том тяжелом кошмаре, повторявшемся первые дни, эта женщина была среди людей, которые окружали Алену, показывали на нее пальцами…

Алена попыталась встать, но тело не слушалось ее.

А женщина из сна подошла к ней, достала пластиковый контейнер, извлекла из него шприц…

В ее глазах Алена вдруг ясно прочитала смертный приговор. Она попыталась оттолкнуть руку со шприцем, но сил не хватало. Женщина из сна схватила ее за запястье, поднесла шприц…

В это время дверь палаты снова открылась с громким ревматическим скрипом.

Ксения подвела мужчину к двери девятой палаты, толкнула ее – и увидела бледную молодую женщину на кровати и склонившуюся над ней со шприцем в руке Александру.

Неужели они уже опоздали?

Александра испуганно обернулась.

– Вот она! – выпалила Ксения, подтолкнув мужчину вперед. – Вот твоя жена!

Повторять ей не пришлось.

Мужчина бросился к Александре, сжав кулаки, и закричал:

– Перекрасилась? Загримировалась? Думала, я тебя не узнаю? Шалишь! Я узнаю тебя в любом обличье! Ты от меня не скроешься!

Александра попятилась, выставила вперед руку со шприцем, зашипела, как разъяренная кобра:

– Ты еще кто такой? Что тебе нужно?

– Мне нужна справедливость! Нужно отплатить тебе за все мои страдания!

– Вали отсюда, псих ненормальный!

За спиной Александры молодая женщина выдернула иглу капельницы, с трудом сползла с кровати, сделала неуверенный шаг вперед, еще один – но зацепилась за подставку капельницы, покачнулась и упала на пол. Стойка капельницы с грохотом рухнула на нее.