Шумерская погремушка

После ужина и вечерних процедур, когда все врачи ушли и дежурные санитары удалились в «Сестринскую», Розалия Степановна вышла из палаты. Прокралась по коридору, дошла до запертой двери в специальное отделение, открыла ее своим универсальным ключом и отсчитала четвертую дверь от угла.

В коридоре было полутемно, как и во всей клинике, но в палате горел слабый светильник в защитной сетке под потолком. Так что в окошечке было видно фигуру, привязанную к койке. Человек слабо шевелился и кряхтел.

Розалия Степановна перешла к соседней двери, там тоже видно было лежащего на койке неподвижного человека.

«Больной Зарянкин В. П., – было написано на листочке, приклеенном клейкой лентой, – не трогать до 12.00. Входить только в сопровождении лечащего врача».

Розалия Степановна усмехнулась и переклеила листочек на соседнюю дверь. Ничего, пускай эта злодейка, что пыталась убить милую девушку Алену, полежит подольше в одиночестве.

Утром Ксения проснулась, как всегда, без четверти семь. Она всегда вставала рано, не пользуясь будильником.

Сегодня на улице шел мелкий осенний дождик, так что поверх спортивного костюма пришлось надеть ветровку с капюшоном.

И снова пробежка по обычному маршруту – через двор, потом в проход между гаражами, проскочить переулок, а там – в сквер, где пряно пахнет мокрой палой листвой, выйти через ворота прямо к переходу через проспект, а там как раз в половине восьмого открывается ларек, где Ксения покупает рекламную газету.

Все как обычно, Ксения сунула газету в карман ветровки, развернулась и побежала к другим воротам сквера, затем по усыпанной мокрыми листьями аллее, снова в переулок, и подойти к дому с другой стороны.

В квартире, развернув изрядно промокшую газету, она перечитала объявления в части «Разное» и опять не нашла ничего для себя.

Что ж, в этом есть свои плюсы, у нее появился еще один свободный день, который она может использовать для других дел.

Пока что она мало продвинулась в поисках убийцы Анны, но раз злодейка Александра отдыхает в психологической клинике, нужно помочь Розалии Степановне встретиться с племянником. Старушка здорово ей помогла вчера.

Что там, в записке, какой адрес-то… ага, Екатерининский канал.

Розалия сказала, что телефонного номера племянника она не помнит, а ее собственный мобильный телефон в клинике отобрали, такой уж у них порядок.

Утром следующего дня, когда доктор Роман Андреевич заступил на дневное дежурство, к нему подошла заканчивающая смену ночная сестра.

– Доктор, во второй усиленного режима пациент очень беспокойно себя ведет.

Из соображений политкорректности палатами усиленного режима в этой клинике называли палаты для буйных. Из тех же соображений самих буйных больных называли «проблемными».

– Так ему и положено, – машинально ответил Роман Андреевич. – Он же буйный. То есть проблемный, – поспешно поправился доктор.

– Да, конечно… – неуверенно ответила сестра, но по ее тону Роман Андреевич понял, что у нее остались какие-то сомнения.

– Ну, что еще?

– Вчера ночью в этой палате никого не было.

– Значит, положили пациента днем.

– Да, конечно…

– Да говорите уж, в чем дело!

– Дело в том, доктор, что на двери палаты табличка с фамилией Зарянкин.

– Ну и что?

– Пациента Зарянкина я знаю, это тот, который с телевизором разговаривает. Он не буйный.

– Ну и что? У наших пациентов бывают периоды ремиссии и обострения. Мозг – сложный орган… может быть, у Зарянкина ремиссия сменилась обострением.

– Да, конечно…

– Ну, вы мне уже надоели этим своим «да, конечно»! Говорите, что там еще?

– Я же говорила, что знаю пациента Зарянкина. Он не буйный. И он – мужчина.

– Ну, мужчина, и что?

– А то, что пациент второй палаты усиленного режима – женщина.

– Что?! Вы уверены?

– Да уж как-нибудь отличу.

– Ладно, пойдемте посмотрим…

Роман Андреевич взял с собой настойчивую сестру и двух крепких санитаров (как-никак речь шла о палате усиленного режима) и отправился во вторую палату.

Из второй палаты доносились истошные крики и вопли. Причем приходилось признать правоту ночной сестры – голос был, несомненно, женский.

Доктор для порядка убедился, что к двери действительно прикреплена табличка с фамилией Зарянкин, затем заглянул в саму палату через зарешеченное окошечко.

Он с первого взгляда понял, что ночная сестра права: в палате находилась женщина.

А со второго взгляда узнал эту женщину.

Хотя она была взбешена, растрепана, на лице ее были ссадины, синяки и размазанная кровь – тем не менее это, несомненно, была та самая женщина, которая платила ему деньги за некоторые услуги, не предусмотренные больничным регламентом.

Сначала доктор всполошился и хотел тут же с извинениями выпустить опасную особу. И он уже открыл дверь палаты…

Но тут он вспомнил, что только накануне эта женщина – он вспомнил ее имя – Александра – потребовала от него таких услуг, на которые Роман Андреевич был явно не готов.

И что теперь делать?

И тут доктор подумал, что в данный момент все карты у него на руках. Ведь в такой клинике врач – это царь и бог.