Шумшун, храмовый служитель, проснулся посреди ночи, в тот час, когда спит великий Энлиль, в тот час, когда животворящее Солнце находится в самой мрачной, самой глубокой части Царства Мертвых. В тот час, когда землей владеют злые духи, порождения тьмы и обитатели ада.
Шумшун проснулся резко и внезапно, как будто кто-то незримый назвал его по имени и потряс за плечо.
Шумшун сел на своем ложе и прислушался.
Ему показалось, что в воздухе еще звенит отзвук голоса, который разбудил его, позвав по имени.
Он поднялся и вышел из своей комнаты.
Его маленькая каморка располагается в храме, в самом сердце Зиккурата, чтобы в любой час дня и ночи он мог нести свою службу, чтобы в любое время мог исполнить приказ верховного жреца.
Но сейчас верховный жрец далеко отсюда. Он спит в своем прекрасном доме, в отделанной золотом и слоновой костью опочивальне, и десятки слуг оберегают его сон.
Кто же позвал Шумшуна, назвав его имя?
Шумшун обошел святилище.
В храме нет ни души, как и положено. Но какое-то беспокойство не оставляет служителя.
Он еще раз обходит святилище, заглядывая во все углы – но здесь никого нет.
И тут он видит, что вызывало в нем такую странную тревогу.
В святилище нет посторонних – но в нем нет и того, что должно быть. Нет того, что было здесь всегда.
На обычном месте нет ларца, в котором хранится сафаиль, священный систрум.
Шумшун подбежал к бронзовому гонгу, ударил в него колотушкой.
Редко звучит в храме этот гонг – только тогда, когда происходит что-то недопустимое, что-то, что грозит самому существованию храма. На памяти Шумшуна только один раз зазвучал этот гонг – когда Энлиль разгневался на Черноголовых за их грехи. В тот день в храм ударила молния и начался пожар. Тогда отец Шумшуна был храмовым служителем, а сам Шумшун был совсем мал.
Еще не отзвучал бронзовый гонг, как в зал вбежали Львы Храма – четыре могучих воина, которые несли стражу этой ночью.
Они встали перед Шумшуном навытяжку – хоть он всего лишь служитель, но все же принадлежит к жреческому сословию, к касте Высоких, которая выше сословия воинов.
Один из Львов Храма держит на коротком поводке ученого гепарда.
– Слушаем тебя, Высокий, – проговорил старший из Львов.
– Вы плохо несли стражу, – отчеканил в ответ Шумшун, оглядев воинов.
Они не посмели ответить, хотя сами их позы и шумное дыхание выражали несогласие.
– Кто-то проник в храм и похитил священный сафаиль. Если бы вы хорошо несли стражу, такого бы не случилось.
Один из воинов, самый молодой и неопытный, не сдержал возглас удивления и ужаса. Гепард посмотрел на Шумшуна своими ореховыми глазами.
– Мы не будем сейчас выяснять, кто прав и кто виноват. Немедленно отправляйтесь по следу похитителя. Он должен быть убит, а сафаиль должен быть еще до рассвета возвращен в храм. Если его не вернуть, сердце Энлиля может замолчать.
Молодой стражник снова тихо ахнул. Гепард взглянул на него с неодобрением.
– Мы услышали тебя, Высокий! – проговорил старший над Львами Храма. – Можем ли мы исполнять приказ?
– Идите, и помните, как много от вас зависит!
– Гепард должен обнюхать место, где лежал священный сафаиль.
– Делайте, что положено.
Воин с гепардом прошел к тому месту, где всегда стоял ларец. Гепард опустил голову, фыркнул, обнюхал пол и чихнул, недовольно поморщившись – он учуял запах степи, запах дикой охоты, запах свободы, от которой давно уже отвык.
Обнюхав место кражи, он перебежал зал и подскочил к сундуку с ритуальными одеждами. Старший над Львами открыл сундук в смутной надежде, что похититель все еще там – но там никого не было, только расшитые золотом хитоны и покрывала.
Зато теперь стражники поняли, как злоумышленник попал в святилище.
Гепард вернулся к месту преступления, снова фыркнул и бросился прочь из святилища. Воины выбежали за ним.
За порогом они остановились, и старший распорядился:
– Пусть гепард ведет вас по следу. Я подниму других Львов, чтобы они сменили вас на посту, и догоню вас, когда смогу.
Гепард бросился вперед, натянув поводок.
Воины едва поспевали за ним.
Они пробежали через залы храма, мимо бассейна, где плавали священные рыбы.
Рыбы были беспокойны, они плавали взад-вперед и время от времени высовывались из воды, словно хотели что-то сказать стражникам.
Около бассейна гепард заметался – видно, здесь злоумышленник вошел в воду, чтобы сбить стражей со следа. Оттого так беспокоятся священные рыбы.
Но скоро гепард нашел место, где вор вышел из воды, и побежал дальше.
Львы Храма бежали за ним.
Они выбежали из Зиккурата, пересекли спящий город, добежали до стены.
Здесь гепард остановился, запрокинув голову, – должно быть, в этом месте вор перелез через стену.
Воины переглянулись.
Они понимали друг друга без слов.
Один из них размотал веревку, обмотанную вокруг пояса, прикрепил к ее концу якорь, забросил его на край стены, второй вскочил ему на плечи, ухватился за веревку и влез на стену, потом втянул к себе второго. Вдвоем они подняли гепарда и, наконец, своего третьего товарища.
Спустились со стены, и гепард тут же взял след.
За пределами города Львы Храма чувствовали себя неуверенно – почти никогда они не уходили из Зиккурата и вовсе никогда не покидали священный город Ниппур. На то были другие члены касты воинов.
Но вернуть священный сафаиль – это их обязанность…
Гепард уверенно бежал вперед, по глинистой холмистой равнине.
Впереди холмы становились все выше, и скоро они переходили в первые отроги гор.
Понятно – вор хочет уйти в горы, чтобы сбить погоню со следа.
Воины бежали быстро, и скоро самый старший из них начал спотыкаться.
Двое других тоже немного сбавили темп – они не хотели терять своего товарища здесь, за пределами священного города, где их могли подстерегать многочисленные опасности.
Гепард недовольно оглянулся на людей – что же они тормозят? Так можно упустить вора!
Справа от их пути раздался дьявольский хохот – это гиена вышла на поиски пропитания.
Гепард взглянул было в ту сторону, но вспомнил свой долг и побежал дальше.
Отроги гор приближались.
