Шумерский лугаль

— Не надо проверять! Я могу ошибаться! Наверное, боги не успели донести мне свою волю! — побледнев, затараторил верховный жрец.

— Остановитесь! — приказал я охранникам и добавил шутливо: — Он уже услышал волю богов!

— Да-да, я услышал! — закивал верховный жрец храма Нуску, вытирая ладонью пот со лба.

— Еще кто-то сомневается, что я выполняю волю богов? — поинтересовался я, посмотрев по очереди в глаза остальным верховным жрецам.

Они были постарше и разумнее, рисковать не захотели. Наверное, заметили, что и командиры бывших их отрядов готовы были принять участие в убийстве жреца, и сделали правильный вывод: на чьей стороне сила, за того и боги.

— Ты ближе к богам, лучше знаешь их волю, — произнес покорно Гунгунум. — Если они действительно так хотят, мы подчинимся их воле, — сделав ударение на слове «действительно», продолжил он. — Надеюсь, нам оставят достаточно, чтобы служить богам, не думаю постоянно о пропитании и содержании наших помощников.

— Я не знаю, что ты подразумеваешь под словом достаточно, но у жрецов и их слуг не будет забот о хлебе и к хлебу, — заверил я. — Тем более, что штат работников храмов будет сильно сокращен. Вам уже не надо будет управлять большим количеством полей, садов, пастбищ, каналов, водохранилищ, учитывать, хранить и распределять урожай и изготовленные в ваших мастерских ткани, командовать солдатами, торговать. Всем этим отныне будут заниматься другие, а вы сосредоточитесь на своей главной обязанности — служении богам. В последнее время вы явно недорабатывали, иначе бы они не прислали меня на помощь.

— Нам остается положиться на твою доброту и щедрость, — печально произнес верховный жрец храма Нанше.

— И правильно сделаете, — согласился я и приказал: — Тиемахта, проводи верховных жрецов и санги в соседнюю комнату. Пусть там подождут, выпьют вина, пока я с администраторами и писцами решу, что оставить храмам.

Мне надо было, чтобы они вышли из дворца только после того, как все будет закончено. Я пока не знаю, насколько граждане славного города Лагаша активны, склонны к бунтам и прочим проявлениям безмозглости. Пусть верховные жрецы и санги посидят вместе за чашей вина, обсудят случившееся, пережуют обиды, сживутся с ними. Глядишь, меньше безрассудных поступков совершат.

Писцам я первым делом объявил:

— Как вы слышали, храмам больше не потребуется такое большое количество писцов, многих уволят. Зато мне они будут нужны. Вполне возможно, что я возьму на службу тех из вас, кто докажет, что достоин занять место в моей администрации.

За исключением одного старика, писцы доказали преданность мне, выложили все секреты храмов, рассказали, какие земли лучше, а какие хуже и почему. Вместе с ними мы отобрали для храмов участки рядом с городом: поля, финиковые рощи, сады и пастбища. Ровно столько, чтобы жилось деятелям культа беззаботно, но не слишком жирно, а то задурят. Земли, расположенные у границ, были разделены на участки для раздачи солдатам моей армии, которая пока что не дотягивала и до полка. Из оставшегося самое лучшее отобрал в собственность государства, чтобы было на что содержать двор и чем выплачивать жалование солдатам на службе. Худшее будет продано любому желающему без права дарить храмам, иначе чрез пару поколений всеми плодородными землями опять будут владеть жрецы.

— Мы тоже можем купить участок? — поинтересовался один из писцов.

— Конечно, — подтвердил я. — По каждому участку будут проводиться открытые торги. Кто заплатит больше, тот и получит. Вырученные деньги пойдут на постройку новых и ремонт старых крепостных стен города.

Услышав эту новость, богатые горожане уж точно не вздумают бунтовать. Раньше рынок сельскохозяйственных земель в шумерских городах был очень узок, и, как следствие, цены зашкаливали, многим было просто не по карману стать землевладельцем, а желание такое есть у многих. Я заметил, что эта тяга к земле будет доминирующей у оседлых народов вплоть до середины двадцатого века, а у французов останется и в двадцать первом. Мне, выросшему в городе, было глубоко параллельно стремление владеть полями и садами. В этом плане мой кругозор ограничивался приусадебным участком. Да, я мог купить поле или сад, чтобы заиметь источник дохода, но без колебаний обменяю их на другой равноценный по прибыли бизнес, ту же пивоварню или ткацкую мастерскую.

— Если не хватит денег на земельный участок, займитесь внешней торговлей, — подсказал я. — Считать вы умеете, а с сегодняшнего дня торговать сможет любой, кто захочет. Надежным людям я даже дам товарный кредит на первый раз. В моей стране купцы — самые богатые и уважаемые люди, потому что платят большие налоги и делают ее богатой и сильной.

— Что, никаких ограничений на торговлю не будет?! — удивился любопытный писец.