Шут для птичьего двора (СИ)

Иннегард проснулся на одеяле под деревом. Зелень шелестящей листвы пронизывали солнечные лучи. Над ним на ветке суетилась сойка. Иннегард сел, с удивлением осмотрелся. Сойка, напуганная его движением, заверещала и перепорхнула выше.

Неподалёку горел костёр. Возле него, помешивая в котелке ложкой, сидел раздетый по пояс Астид.

— Эй, — окликнул его Иннегард.

Полукровка оглянулся, усмехнулся.

— С днем рождения, твоя милость. Обед почти готов, так что поторопись с умыванием.

И указал взглядом в направлении реки, где Гилэстэл, зайдя по грудь в воду, купал своего коня. Две другие лошади паслись неподалеку.

Иннегард поднялся, и, ощутив головную боль, поморщился.

— Головушка? — сочувственно-насмешливо поинтересовался Астид. — Это бывает после принудительного перевоплощения. Говорю тебе, ополоснись. Сразу полегчает.

— Долго я спал? — стягивая рубашку, спросил Иннегард.

— Шесть часов, — пожал плечами полукровка. — Надо признать, ты довольно тяжелый.

Иннегард прошел на берег и, раздевшись, погрузился в речные струи. Прохладная вода почти сразу уняла ломоту в голове, освежила мысли. Гилэстэл, отирая бока коня пучками травы, с полуулыбкой посматривал на светловолосого полуэльфа.

— Странно вы путешествуете, — сказал Иннегард, вернувшись к костру и оглядев нехитрый лагерь. — Ни свиты, ни слуг.

— Тебе непривычно? — снимая котелок с огня, хмыкнул Астид.

— Напротив. Я так целый год жил. С цирковым балаганом полстраны объездил.

— И как?

— Понял, что предпочитаю комфорт.

— Ты удивишься — мы тоже.

Гилэстэл вывел коня на берег и пустил пастись, а сам оделся и подошёл к костру. Сунув руку в один из вьюков, он протянул Иннегарду кусок серого гранита.

— Держи. Это тебе подарок, на память.

— Что это? — полуэльф озадаченно принял странный сувенир.

— Осколок твоей надгробной плиты. Крышку уронили, и он откололся. Корявые у тебя были похороны, надо сказать.

На лицо Иннегарда легла тень, он сжал обломок в кулаке. Гилэстэл положил руку на его плечо.

— Это уже в прошлом, Иннегард. А в будущем тебя ждёт долгая и интересная жизнь.

— С чего вы взяли? — покосился на него полуэльф.

— С того, что теперь ты мой ученик.

— И чему вы будете меня учить?

— Многому. А ты будешь учить меня. Астид, ты собираешься нас кормить?

Ели уху, черпая из одного котелка. На расстеленной скатерти Астид разложил взятый в дорогу провиант. Иннегард, поначалу чувствовавший себя скованно, вскоре расслабился и успокоился. Поев, он улегся на траве и уставился в небо, катая в ладонях осколок.

— Эй! Как там тебя, Астид?

— Астид, — кивнул полукровка.

— Где-нибудь поблизости есть приличный бордель? Мне нестерпимо хочется или убить кого-то, или….

Астид усмехнулся. Этот отвязный желтоволосый метис положительно ему нравился.

— Выше по течению городок имеется. Можем слегка увеличить доход твоему папеньке.

— Что? — приподнялся на локте Иннегард. — Платить шлюхам? Их почтит своим присутствием благороднейший …

Тут он запнулся, посмурнел.

— А кто я теперь, собственно? Брат лишил меня любимой женщины, папаша — титула и жизни.

Гилэстэл прищурился на эти слова.

— Когда я просил барона о снисхождении к твоей судьбе, он, помимо этой злосчастной свадьбы, помянул какую-то давнюю историю с женщиной. Что еще ты натворил?

— Он винит меня в смерти своей второй жены. Я что-то подмешал ей в вино на их свадьбе.

— Ты? Но ты был тогда ребенком!

— Вот именно! — сверкнул глазами Иннегард. — Я был всего лишь ребенком, отец которого променял его на чужую женщину! Я не думал, что может случиться что-то плохое. Мне было бы достаточно, если бы она провела брачную ночь в уборной. Детская шалость.

— И что ты подмешал?

— Не знаю. Просто украл у замкового лекаря склянку с чем-то и влил в её кубок. Кто же знал…

— А барон? Что он?

— Я же его сын. Был тогда еще единственный сын. Он скрылот всех истинную причину смерти жены.

— Не от всех.

— Что вы хотите сказать?

— Твоя мачеха, баронесса Киара, прекрасно осведомлена об этом случае.

— Откуда вы знаете?

— Она сама намекнула мне в разговоре. Без подробностей, конечно. Она имеет сильное влияние на твоего отца. Без давления с её стороны барон вряд ли бы решился на то, на что решился.

— Гадина, — прошипел Иннегард. — Породистая тварь. Плодовитая и ядовитая, как паучиха. Наплодила «чистокровок» и тычет отцу в лицо моей человечьей кровью. А он за щель под её юбкой готов родного сына на плаху отправить. Однажды я с ней поквитаюсь. С ними со всеми. Вернусь и поквитаюсь. Этому вы тоже будете меня учить, Ваша светлость?

Гилэстэл притушил огонёк в глазах.

— В первую очередь, Иннегард. В первую очередь.

Иннегард оказался весёлым, бесшабашным и нагловатым. Но весёлость его граничила со злым сарказмом, а бесшабашность отдавала лёгкой малахольностью. Гилэстэл, наблюдая за полуэльфом, понимал, что за сумасбродными выходками Иннегард прячет собственную неуверенность и горечь отвергнутого ребенка. А еще выяснилось, что светловолосый полуэльф падок на красивую одежду и охоч до противоположного пола. Женщины — от служанок до знатных дам, не в силах были отказать дерзкому красавцу.