Шут герцога де Лонгвиля

Норовистая графская лошадь сразу же огласила площадь замка звонким ржанием, всадник добродушно потрепал ее по холке и, напоследок махнув в сторону невесты пухлой рукой с отёчными пальцами, отправился в обратный путь. Опытный взгляд жениха не мог не уловить некое подобие тревоги на личине баронессы, но тут же самодовольство графа сочло это за проявление сердечной привязанности и нежелание расставаться с будущим мужем. Вчерашняя беседа была не в счет. До Лозен покинул Лонгвиль счастливейшим человеком. Он всегда это ощущал, когда одерживал какую-нибудь победу – над медведем ли, над кабаном, над свирепым волком или над женщиной. Да здравствует охота! Охота на Беззащитность! Это удивительно привлекательное занятие, особенно если ОНА не ждет вашего нападения! Подкрадитесь к ней сзади и накройте прочной сеткой, а потом можете шутить и смеяться, забавлять пленницу глупыми баснями и интересными случаями из вашей насыщенной приключениями жизни. Это укрепит вас в убежденности собственной исключительности: исключительная хитрость, исключительное коварство, исключительный цинизм! А потом убейте ЕЁ, как вам заблагорассудится, жестоко или щадяще, с кровью или с пеной у рта. И долго созерцайте на то, что осталось в ваших цепких руках – еще за мгновение до этого двигавшееся и имевшее теплоту и тягу к свету. Успеха вам, господа охотники! Удачной добычи! Только не окажитесь по случайности сами в положении жертвы. Так иногда бывает, когда вы слишком уверены в собственной безнаказанности. Вас может отыскать невежественный медведь или злопамятная когорта волков. И тогда уж вам будет не до охоты… Но не надо грустных мыслей! Мы обязаны всегда оставаться победителями – таковы правила охотничьего искусства, такова охотничья справедливость! Поэтому, дорогой господин граф, не берите в голову! Вы действительно одарены вниманием и заботой со стороны любящей невесты. И взаправду расставание с вами вызвало у нее тревожные чувства, волнение. Может быть, даже за вас…

Широкая, несколько раскисшая дорога вела всадника сквозь лесные заросли, значительно поредевшие от начинающихся холодов и злого осеннего ветра, мародерствующего на опустошенной земле. Лес казался покинутым домом, затянутым паутиной, из которого забыли вынести часть обстановки, обрекая ее догнивать под дырявой крышей неба. Шторы некогда богатых листвой веток были небрежно сдернуты с окон и болтались лишь кое-где, заслоняя скромную люстру-солнце.

Неинтересный, скучный путь. Граф пожалел, что из-за желания покрасоваться не прихватил с собой ни слуг, ни кареты.

– В конце концов, можно было оставить их в этом лесу! – мелькнула у него запоздалая мыслишка, но липкий страх тут же затормозил все мозговые процессы и заставил слегка приподняться в седле.

Впереди в сотне шагов от него выступила на дорогу высокая фигура человека в черном плаще. Плащ зловеще развевался на ветру, подобно свирепому флагу флибустьера, а под ним… Да, да! Ошибки быть не могло! Там торчала длинная шпага!

«Засада!» – метнулось внутри, и что-то жалобно екнуло в области переполненного желудка. Но от неожиданности неустрашимый граф даже не сообразил остановить лошадь или дать стрекоча обратно в замок. Поэтому с каждым мигом он оказывался все ближе и ближе к черному бандиту. Когда до неприятеля оставалось не более пяти шагов, граф вдруг опомнился и резко потянул за поводья.

Лошадь от подобного маневра встала на дыбы, и незадачливый всадник почувствовал, что падает. Руки, крепко державшие поводья, не сумели противостоять колоссальной тяжести тела, и господин до Лозен кувырком полетел из седла.

Когда спустя мгновенье он пришел в себя, то увидел, что черный разбойник подбежал к нему с явным намерением помочь поняться. Граф с презрением взглянул на его лицо, закрытое до самых глаз черной непроницаемой маской, а широкополая шляпа с густыми перьями цвета сажи скрывала всю верхнюю его часть. До Лозен достал из ножен кинжал, хотя, признаться, это было совсем нелегко, и взмахнул им в сторону человека в черном. Тот отошел.

Граф совершил попытку встать самостоятельно. В итоге это ему удалось, но не сразу и с большим трудом.

Теперь они стояли друг против друга. Вернее, враг против врага. Черный обнажил наконец-то оружие. Оказалось, что это шпага, как и предполагал граф. Но узор на ее эфесе говорил о том, что противник, желающий оставаться инкогнито, был очень богат и принадлежал к какой-то славной дворянской фамилии.

Теперь граф не трусил. Он, не спеша, прихрамывая на левую ногу, которую подвернул во время падения, подошел к своей лошади и вытащил из седельной сумки несколько мешочков золота.

Черный неподвижно следил за его действиями.