Шут герцога де Лонгвиля

Граф молча протянул золото противнику, но тот не двинулся с места, словно не понимал смысла широкого жеста до Лозена. Это продолжалось несколько секунд. Наконец граф улыбнулся презрительной улыбкой и швырнул мешочки человеку в плаще. Туго упакованные кошельки, имевшие заметное портретное сходство с хозяином, грузно шлепнулись на землю. Граф ожидал, что этот его поступок взбесит врага, и тот сам полезет на острие его шпаги, которую он только что вынул из ножен и теперь поигрывал ею в прохладном жидком воздухе.

Но разбойник оставался недвижим.

Это вывело из равновесия терпеливого господина до Лозена, и он воскликнул с ненавистью:

– Кто ты, и чего тебе от меня нужно? Бери золото и убирайся к дьяволу!

Черная фигура приблизилась, из-под плотной ткани, закрывавшей лицо, раздался твердый голос человека, готового на всё:

– Оставьте ее, она не может принадлежать вам!

– Кто? – невольно переспросил граф.

– Та, с которой вы помолвлены вопреки ее воле. Вы знаете, о ком я говорю, – в глазах разбойника, темных и жестких, выразилась внезапная нежность.

– Но кто ты? – повторил свой вопрос до Лозен.

– Я прошу вас оставить ее, – словно не замечая его слов, повторил человек в плаще. – Она не сможет вас полюбить. Никогда! Вы вызываете у нее только отвращение. Если вы осмелитесь жениться на ней, она умрет.

– Это она тебе сказала? – уточнил граф и, ощутив эфес шпаги в своей руке, попытался совершить нападение на врага.

Только это получилось не очень удачным. Наверное, сказалось падение с лошади, а, может быть, количество съеденного за завтраком замедлило резвость опытного бойца. Противник же, в свою очередь, тоже взмахнул шпагой. Опомнившийся граф решил, что не подобает знатному господину драться неизвестно с кем, кто упорно уклоняется от того, чтобы открыть свое имя, и остановился.

Разбойник тоже замер, готовый отражать любой выпад господина до Лозена.

– Почему вы не продолжаете? – осведомился он у графа.

– Мы еще не успели как следует поговорить, – сдержанно заметил тот. – Вы так и не назвали, кто вы, откуда, кем приходитесь госпоже де Жанлис, а также не поведали о причине такого подлого нападения на меня: в лесу, один на один. Ведь подобные дела решаются в честном поединке с секундантами в качестве свидетелей. А иначе моя или… – он замялся, прежде чем продолжить, затем выдавил. – ВАША смерть будет расцениваться, как вероломное убийство на лесной дороге. Возможен довольно неприятный суд…

– Я не располагаю возможностью вызвать вас на дуэль.

– Почему? – моментально спросил граф.

– Потому что у меня мало времени.

– Вот как? И вы решили компенсировать его недостачу скорым и тайным убийством?

– Разговор идет о чести дамы, и не имеет никакого значения ни место, ни ритуал дуэли, – закончил свою мысль человек в плаще. – Защищайтесь!

– Но я не буду драться до тех пор, пока мне не станет известно ваше имя! – заявил граф. – Ведь вы должны меня понять, я обязан удостовериться, в равном ли положении находится в обществе мой неприятель! Знатен ли он! Не замараю ли я руки о недостойного?

– Позвольте не открывать вам, как меня зовут. Надеюсь, мой внешний вид внушит вам уверенность, что вы деретесь с человеком, который ничуть не хуже вас. – с этими словами черный резким движением сорвал плащ и зашвырнул его в облетевший кустарник, а потом снял шляпу, отправив туда же.

Длинные темно-каштановые волосы, спрятанные под полями шляпы, упали вниз и легли на плечи разбойника тяжелой шелковой волной.

Перед графом стоял грациозный худощавый мужчина в роскошном бархатном платье с дорогим золотым шитьем. Из разбойничьего на нем оставалась только маска. Но вот он сдернул и ее, явно стеснявшую его речь и движения. И господин до Лозен с некоторым удивлением заметил, что его неприятель совсем юн и наверняка неопытен.

На какую-то долю мгновения граф почувствовал внутри некое подобие оттепели и спросил:

– Молодой человек, признайтесь мне, как мудрому, пожившему на свете мужчине, где и как вы познакомились и влюбились в мою невесту? Я, возможно, найду в себе силы простить вашу неразумную выходку, если увижу, что вы сами загнали себя в эту глупую ситуацию.

Юноша несколько растерялся и молчал.

– Ну, не томите!

– Это признание не имеет значения, потому что я пришел сразиться с вами, умереть или убить, – твердо заявил юнец.

Его слова так задели господина до Лозена, что тот кинулся с новым бешеным приступом ярости на молодого человека, которого за миг до этого готов был пощадить и даже простить.

– Я проучу тебя, дрянь! – бормотал граф, задыхаясь от быстрого темпа, который сам же и задавал, позабыв про свой возраст.

Шпага господина до Лозена мелькала в воздухе, но никак не находила врага. Вскоре это начало удивлять. Противник искусно уходил от удара, совершая головокружительные маневры, и словно забывая, что в его руках тоже есть шпага. Он словно не осмеливался направить свое оружие в обширной тело неприятеля.

А граф был убежден в собственной неуязвимости и наглел с каждой секундой, посылая налево и направо страшные проклятья на трех языках, которыми владел в совершенстве.