Шут и его жена (СИ)

Он неловко подхватил её и прижал к себе, вдыхая родной аромат. И всё же негоже стоять под дождём. Первый весенний дождь. Надо же. Он усмехнулся, взял Нири под руку.

— Пойдём, нечего тут стоять.

Мало ли, крестьяне ещё чего-нибудь придумают.

Они медленно двинулись туда, где была привязана их лошадка, теперь одна на двоих. Мик подсадил Нири, потом запрыгнул на неё сам и пустил лошадь прочь из негостеприимной деревни.

Он подумает обо всём потом. А пока надо бы переодеться и обогреться. Вряд ли их скоро ждёт тёплый приём.

Они немного отъехали от деревни. Нири всё время молчала, только всхлипывала. А он сам… Смущался, чего уж там.

Наконец, они спешились. И Мик занялся костром. Найти ветки, достать огниво. Ему было неловко, неудобно.

— Мик! — Нири легко дотронулась до его плеча. Он повернулся и пропал. Она стояла и так смотрела на него. — Я так испугалась. Думала, ты умрёшь. — И снова всхлипнула. — Она молодец, ещё стойко держалась. Мик снова прижал её к себе. Это было легко и правильно, как дышать. Одно дыхание на двоих. — Я боялась, что не успею тебе сказать, как сильно я тебя люблю. — Она гордо вскинула голову и посмотрела на него, сжав губы. Такая красивая. Его красавица. — Я не смогу без тебя жить.

Что же ты делаешь, Нири? Он ведь всего лишь шут. Он не пара ей, совсем не пара. Но глупое сердце не желало молчать.

— Я тоже, родная. Я тоже.

Так они и стояли вдвоём у костра. Пламя занялось и теперь ярко горело, согревая. Дождь закончился, снова выглянуло солнце. А на душе было невероятно тепло. Так, словно он наконец-то сделал правильный выбор. Наконец-то вернулся домой.

Конечно, впереди ещё долгий путь, но это всё будет потом. А пока они есть друг у друга.

— Нири, — Она подняла на него глаза. — Переоденься в сухое. Наверное, надо перекусить и отправляться. В ближайшей деревне спросим, сколько лиг до столицы.

Она согласно кивнула. А Мик сделал наконец то, что так желал — стёр её слёзы.

— Не надо из-за меня плакать, красавица. Я этого не стою. — И улыбнулся. — Смотри, солнце вышло. Скоро уже и цветы распустятся. Хочешь, наберу и подарю тебе целый букет подснежников. У вас есть подснежники, а, Нири? — Он дурачился и знал об этом. Но зато Нири перестала грустить и на её губах появилась робкая улыбка. Какая же она драгоценность! Сохранить бы её, не сломать!

Пока было тепло, они решили отдохнуть. Нири даже подремала у костра, доверчиво придвинувшись к нему. А Мик вспомнил вдруг, как они сидели в ледяном дворце вдвоём под шубами и пытались согреться. С этого начался их путь. Знал ли он, что так будет? Нет! Он даже и предугадать бы не смог.

Он смотрел на Нири, её бледное, почти белое от волнений и переживаний лицо, тёмные волосы, водопадом ложились на плечи. И не мог насмотреться её красотой. Такая она была невозможная. И неужели досталась ему. Мик вспоминал её слова и краснел. Потом теряясь прикасался к её щеке. Робко нежно. Она так смешно морщилась во сне и не просыпалась. Его любовь. Его родная.

Глава 16

Нири

Этот проклятый день, казалось, никогда не закончится. Она старалась дусать о чём угодно — о первых цветах, о птицах, что радостно распевали свои песни, о дороге, радостной манящей куда-то. Что угодно, лишь бы не вспоминать, что чуть было не случилось. Потому что при мысли об этом в груди рождался такой леденящий страх, что не было даже сил дышать. Тогда же она поняла, что не сможет жить без Мика. Он для неё — как воздух. Не будет его, и не станет воздуха. Нечем будет дышать.

Она старалась не вспоминать, и всё жё, в дремоте, к ней приходили кошмары, она словно плыла по их волнам, снова и снова переживая то, что случилось.

Снова видела, как Мика тащут на костёр и привязывают к столбу, снова ощущала беспомощность,а ещё дикий ужас, сковавший по рукам и ногам, снова слышала, как крестьянин, державший её, произнёс: «Неча тебе вырываться, а то и тебя пустим на костёр». И она молилась. Творец, как она молилась! И когда дождь загасил пламя, а Мик, живой и здоровый, шагнул с помоста, к ней, почувствовала такую радость, что, казалось уже от одной радости она сможет умереть.

А потом снова и снова всё возвращалось к тому моменту, как Мик горел на костре. Нири проснулась от собственного крика, забилась, вырываясь, в чьих-то руках. И только услышав: «Не бойся родная, я рядом. Всё хорошо», поняла, что он действительно жив, а кошмары остались в прошлом.

— Пора идти? — Спросила у него. Мик повернулся кней и улыбнулся. Нири ещё немного смущалась. Совсем чуть-чуть. Девушка не должна первой признаваться в любви. Но она не мгла молчать. Казалось, промолчи она — и случится что-то страшное. Но Мик вёл себя так же как обычно, разве что нежности в голосе прибавилось. И это смущало. Она не знала что делать. Вроде супруга, а вроде и нет. Разве то, что сделала князь Литар считалось за свадьбу перед Богом и людьми? Вряд ли. Скорее уж пародия на свадьбу. Но и из этого ростка вырос дивный цветок.