Шут и Иов

Надо сразу сказать, что идущая от Щеголева схема «муж, жена и кавалергард» взята не без умысла. В 1946—48 гг. в Париже вышла книга Анри Труайя, где впервые приводятся два письма Дантеса от зимы 1836 г. Геккерну, находящемуся за границей. В них Дантес признается в страстной любви к женщине, отвечающей ему взаимностью. Фамилия кодируется, но ныне исследователи сходятся в том, что это Мусина-Пушкина, красавица, равная Гончаровой. (Той зимой Гончарова была беременна четвертым ребенком).

И вся его «любовная история» с Натали имеет совсем другой смысл. Дантес не знал, что не только не случайно очутился в Петербурге, но и в своей личной жизни беспрерывно ведом. Его «вели» на разных уровнях разные люди — Нессельдоре, получавший информацию под видом «благодетеля» от Геккерена, тоже в Большом Деле не участвовавшего (как и Дантес). На служебном — ротмистр Оловянников. Он был переведен в Кавалергардский полк лично царем летом 1835 г. В описании секретных дел штаба Отдельного гвардейского корпуса имеется дело «о высочайшем назначении Оловянникову негласного пособия 1 200 рублей сверх жалования». В преддуэльные осенние дни октября 1836 г. на дежурство с Дантесом назначалось одно и тоже лицо — ротмистр Оловянников. 7 декабря 1836 г. он получает награду — орден Анны III степени (а после высылки Дантеса его переводят в Гусарский полк).

«Наблюдал» и эскадронный командир штаб-ротмистр Апрелев. Но было еще доверенное лицо — один из ближайших друзей Дантеса — князь А. В. Трубецкой (с ним принц жил вдвоем в избе в Новой деревне). Только недавно стало известно, что таинственный «Бархат» в дневниках императрицы и есть князь Трубецкой. Известная фамилия, владелец трех домов в Петербурге, штаб-ротмистр, что его заставило «делиться впечатлениями о совместной жизни с Дантесом», и, видимо, прямо с царем?

Ход был сделан безошибочный. Его 20-летний брат попал вдруг в странную историю. Как и вся молодежь, они в юные годы веселились, как могли: то врывались через окошко в спальню дамы и затем, извиняясь, удалялись. Все сходило, как обычно, но неожиданно дело приобрело совсем странный оборот. Однажды ночью в октябре 1835 г. (Оловянников появился «на месте» летом того же 1835 г.) их всех (младшего Трубецкого, князя Черкасского и Жерве) потребовали в Ордонансгауз и, когда они явились, комендант без объяснений (но по воле императора) посадил их на почтовые тележки вместе с фельдъегерями, и тройки умчали их из Петербурга (Жерве — в Нижегородский драгунский полк на Кавказ, Черкасского — в Глуховский кирасирский полк, а Трубецкого — в Орденский кирасирский).

Жерве после рассказывал, что он не знал, куда его везут, так как фельдъегерь две недели (!) молчал как немой (т. е., запрещено было разговаривать).

Так что именно первым узнал лучший друг Трубецкой? Впервые версию о том, что Екатерина Гончарова забеременела от Дантеса, выдвинул еще в 1929 г. Л. Гроссман. Но еще С. Н. Карамзин сообщал в письме же после смерти Пушкина о Екатерине: «…та, которая так долго играла роль посредницы, стала возлюбленной, а затем супругой».

Например, 20 марта 1837 г. Геккерен пишет высланному 19 марта Дантесу: «Твоей жене сегодня лучше, но доктор не позволяет ей вставать; она должна пролежать еще два дня, чтобы не вызвать выкидыша». Причем у Щеголева даже не совсем точный перевод — bausse-couche, в данном случае — преждевременные роды, то есть говорится о последней стадии беременности.

9 ноября 1836 г., когда назревала первая дуэль Пушкина с Дантесом, Екатерина писала брату Дмитрию: «Счастья для всей моей семьи и смерти для меня, вот что мне нужно». Александра Гончарова в письме от января 1837 г., когда все встало на свои места, недвусмысленно заявила: «Екатерина выиграла в отношении приличия». Жуковский отмечает в заметках: об «откровениях Геккерена», «разоблачениях Александрины», «истории постели». Е. И. Загряжская сообщает Жуковскому, что «все концы в воду».

«Я сделал все, чтобы их спасти», — говорил Дантес А. Н. Карамзину. А когда Е. И. Загряжская собиралась переговорить с Пушкиным о брачных намерениях Дантеса, барон Геккерен накануне разговора писал ей: «Вы знаете, что я не уполномочивал Вас говорить с Пушкиным, что Вы делаете это по своей воле, чтобы спасти своих».

И это была бы банальная история, если бы она не готовилась. Нетрудно предположить, что, часто бывая у Пушкина (Дантес «приударял» за Гончаровой, и не больше), кавалергард сойдется с незамужними сестрами Гончаровыми. Во-первых, с его стороны успех был обеспечен, во-вторых, сестры были далеко не так дурны, как гласят часто приводимые «женские характеристики». И главное, надо было только попасть в легкую историю с постелью, а далее…