Шут и Иов

Почему? Ведь ясно, что он уже просто стрелял лишь в направлении Лермонтова. И если убивал не он, а кто-то другой — почему же он не открыл это тогда, когда уже не только ему, но и его родственникам ничего бы не угрожало (да и знал он лишь то, что не он попал в Лермонтова). А потому, что была бы затронута его честь, к которой он трепетно относился. Вся механика дуэли была рассчитана так, что не только не давала шансов спасения Лермонтову, но и не оставляла широты манёвра в последующем расследовании и для «подсадной утки» Мартынова. Да и не для него одного.

Судьи логично спросили (и к тому же тактично) — почему не оказали сразу помощь Лермонтову, не привезли в город (не могли же они прямо поинтересоваться, по каким причинам Лермонтова просто бросили под скалой умирать). А начало ответа на эти вопросы кладёт «тема ран» Лермонтова. Раневой канал расположен под углом 45° по отношению к вертикальной оси тела, и к тому же специалистами отмечена его большая длина. Медик-судэксперт В. Стещиц и криминалист И. Кучеров пришли к выводу, что стреляли сбоку. Вообще о топологии ран Лермонтова осталось лишь краткое описание врача Барклая де Толли, где сообщается, что пуля попала в правый бок и вышла из плеча: «от неё мгновенно на месте Лермонтов помер».

Хирург-профессор Шиловцев воссоздал картину раневого канала и пришёл к выводу, что Лермонтов после ранения жил несколько часов. В материалах суда место дуэли описано подробно. Мартынов, Васильчиков, Глебов указали на дорогу, проходящую вблизи частого кустарника, в 4-х верстах от Пятигорска. Следователи осмотрели это место и признали его правильным (найдена кровь, следы дрожек и т. д.) и указали точные приметы: невысокий кустарник вдоль дороги, по правую руку — впадина, по левую — небольшая гора. Т. е. поединок произошёл между Перкальской скалой и Волчьей балкой. Рана в правом боку Лермонтова расположена очень низко, чтобы получить её необходимо было или иметь карликовый рост, или располагаться ниже площадки. В. Стещиц и И. Кучеров добросовестно исследовали все варианты, на которые указывали их оппоненты (а это были ведущие лермонтоведы во главе с И. Андронниковым, которые с удивительным упорством «почему-то» не хотели признать правоту специалистов!), и пришли к единственному решению — при определении точки выстрела оказалось, что он произведён с земли с расстояния не более 2-х метров!

Васильчиков вспоминал, что «рана на правом боку дымилась». То есть, при выстреле почти в упор помимо самой раны, в неё мог попасть и горячий пыж. Из гладкоствольного оружия (при официальной версии) пробить насквозь человека нельзя, так что усомнился в применении такого пистолета и суд[104].

Получалась странная картина — пистолетная пуля пронизала человека насквозь, снизу вверх и, выйдя из тела, ещё сохранила такую силу, что прорезала мышцы предплечья.

И если суд медленно продвигался к истине через множество несообразностей в ответах участников дуэли, то толпа, собравшаяся у домика Лермонтова, была убеждена, что поэт погиб не на дуэли, и требовала расправы с убийцами. Плац-майор Унтилов (помощник коменданта) несколько раз выходил из квартиры Лермонтова и доказывал, что это был честный поединок, а не убийство.

Именно Кушинников присутствовал при осмотре тела Лермонтова, после чего появился известный документ врача. Перед исследователями дуэли возник ещё один, на первый взгляд неожиданный, вопрос. Какое из отверстий считать входным, а какое — выходным (а проф. Шиловцев вообще утверждал, что пуля застряла в мышцах левого плеча). В. Швембергер, В. Стещиц и И. Кучеров с оговорками склонились к тому, что «входное» — левое отверстие, так как оно всё же меньше. И, поставив себя перед изначально ложной дилеммой или-или («левое или правое»), пошли по пути противоречий со своими же выводами (которые были выполнены профессионально).

И вот почему. В. Л. Швембергер слышал ещё в начале XX века одну версию убийства — о казаке, стрелявшем в Лермонтова с Перкальской скалы. Но история, которую упорно повторяли в местах смерти Лермонтова ещё задолго до появления «проблемы убийства», так и осталась бы народной легендой, если бы не получила неожиданного продолжения. В 1954 г. в в литературных кругах Москвы стало известно событие, которое до 1953 г. не афишировалось. В 1942 г. в Москву пришло письмо от умирающего священника, где он рассказал, что в 1896 г. в первый год своего служения он на исповеди услышал от старого казака, такую историю. В 1841 г. казак был переведён из Тифлиса в Пятигорск, где он был несправедливо оскорблён и наказан офицером. Молодой казак вспылил и избил старшего по званию. Он сидел на гауптвахте, когда его вызвали и предложили выполнить особое задание или мучительно умереть под шпицрутенами.

Должен быть убит армейский офицер, который по сведениям командования является изменником родины, и его необходимо уничтожить.