Шут и Иов

И Пётр построил Город, где соединялось материальное и духовное, как эманацию Центра, как космический центр весов, регуляции и воли. При коронации он уже причащался в Алтаре подобно священникам. Он довёл бинарность космического и земного до своего логического завершения. Но довёл ли? На Поместном соборе 1917/18 гг. прозвучала мысль, что «царство» и «священство» до сих пор в России было объединено в царской власти. Но ещё Патриарх Никон протестовал против называния царя «подобием Божиим», так как это канонически соответствует только для епископа (и патриархи, и папы римские — епископы, такие же, как, например, епископ рязанский).

Другой

«Плотский образ Иисуса нам неизвестен», — сообщал Св. Иреней Лионский уже у конце II века. «Мы совершенно не знаем лица Его», — уверял и Блаженный Августин. Антонин-Мученик, паломник VI в., вспоминает, что не мог увидеть, как следует лика на одной нерукотворной иконе потому, что «Лик перед глазами смотрящих на него постоянно меняется». Странный эпизод дошёл до нас из апокрифа «Деяния Иоанна».

Речь идёт о первом призвании учеников Иоанна и Иакова, сидящих на Генисаретском озере — «Что ему нужно от нас, этому мальчику? Зачем он зовёт нас на берег? — сказал мне (Иоанну) брат мой, Яков. И я спросил его: — Какой мальчик? Он же ответил мне — Тот, кто кивает мне головой. Свету тебя помутился в глазах, брат мой, Яков, от многих бессонных ночей, проведённых нами на озере. Разве ты не видишь, что перед нами высокого роста муж, с прекрасным лицом. Когда же пристали мы к берегу, он сам помог нам привязать лодку. И, когда шли, он казался мне старым, лысым, с длинной густой бородою, а брату — юношей. И мы не разумели, что это значит… и весьма удивлялись. Часто, бывало, и потом являлся он мне в ещё более дивных образах…»

Ещё более затемняет проблему А. Безант, заявляя, что «дитя родилось в Палестине на 105 лет ранее принятой даты рождения Иисуса Христа, во время консульства Публия Рутилия Руфа и Гнея Маллия Максима».

Выведя идею реинкарнации из сферы рассмотрения, Церковь в лице Ватикана встала перед трудной проблемой — оставить догмат о двух естествах Иисуса Христа — человеческом и божественном, каждое из которых обладает своей волей, в «нераздельном и неслиянном единстве» и дать этому теологическое объяснение. Кончилось всё запретом для мирян читать Библию и инквизицией. Даже ещё в XVI в., по распоряжению Триденского собора (1545–1563 гг.) была уничтожена масса книг, признанных «вредными и ложными» (так значение «апокриф» из «тайного» превратилось в «ложное»).

Но каждый человек несёт в себе в разных жизнях Божественную частицу, и различные воплощения и служат для увеличения этого начала. В простых словах древнего памятника «Вознесенье Исайи»[] (в эфиопском переводе) читаем: «Исайя впал в восхищённое состояние, в котором он поднимался от мира к миру до 7 неба. Бог приказывает Божественному существу спуститься через 7 небес[]. Для этого, чтобы на пути через низшие сферы он не был узнан существами, которые там живут, ему пришлось принять облик этих существ, т. е. как бы „реинкарнироваться вниз“, сохраняя в каждом последующем шаге всю полноту (плерому).»