Шут и слово короля

— Я поняла, — смиренно вздыхала Ильяра. — Но разве это не означает, что леди Аллиель следует выбрать другого жениха? Ответьте же, леди Аллиель, просто ради моего любопытства — кого из остальных шутов вы предпочитаете? Если на время забыть о бароне, как вам король-шут? Вы же не выберете карлика? Хотя, там есть еще один, вполне симпатичный.

— Довольно! — рассердилась королева.

Она уже давно отчаялась заставить нахальную кузину помалкивать. Если бы у нее вовремя спросили, которую из гретских принцесс выбрать в жены принцу, Ильяру она назвала бы в последнюю очередь. Но с ней и не подумали посоветоваться! Зато теперь и король и вся семья именно на Астинну возложили ответственность за поведение маленькой вредины! Которая зато успела понравиться принцу, тоже, кстати, обожающему донимать мачеху.

— Дорогая королева. Я считаю, что моя невеста говорит исключительно разумные вещи! — с ноткой негодования отчеканил принц.

Это представление мучило Аллиель, та сидела бледная, обеими руками вцепившись в книгу. Однако Эдину оно внушало надежды.

— О, гадалка! — воскликнула одна из фрейлин.

За оградой по дорожке шла гадалка с бубном. Просто шла. А оказавшись напротив садика королевы, поклонилась и прибавила шагу, чтобы быстрее миновать это место.

— Как она здесь оказалась? — спросил кто-то, — а если позвать?

— Этого еще не хватало! — воскликнула королева. — А впрочем… Позовите гадалку!

Она верно рассудила, что это неплохо отвлекло бы всех от барона и его невесты.

Кто-то из пажей побежал исполнять, но через четверть часа вернулся ни с чем — гадалка как сквозь землю провалилась, ее не нашли. А тем временем другой паж сообщил что-то на ухо леди Калани, та что-то так же тихонько сказала королеве, получила в ответ ее рассеянный кивок, и велела Эдину:

— Ступай за мной, король-шут.

Они пришли в какую-то дальнюю часть замка… дальнюю, но не заброшенную — кругом было прибрано и вполне уютно. Несколько дверей в коротком коридоре. Леди Калани толкнула крайнюю.

— Заходи, шут. Я буду рядом, если понадоблюсь, позвоните в колокольчик.

Вызывать колокольчиком первую даму королевы… это интересно. И почему-то Эдин сразу догадался, кто ждет его за дверью. Конечно, Граф.

Да, там был Граф, сидел в кресле. И в маленьком камине в углу весело горел огонь, хотя, вообще-то, во замке еще не топили камины.

— Граф! — в порыве Эдин бросился к нему и обнял прикрытые одеялом колени старика.

— Здравствуй, малыш, — Граф сдернул с него соломенную корону и погладил по волосам, — чего это ты?

Он впервые назвал его так.

— С вами все в порядке?

— Конечно, в порядке, а ты думал?..

Нет, это был точно не «порядок». Граф исхудал, его скулы заострились, пальцы стали тонкими. Но глаза блестели, а движения были уверенными — на умирающего он не походил. Он даже казался более здоровым, чем в их последнюю встречу здесь, в Лире.

— Если ты про то, не собрался ли я умирать, то нет, мне еще не время. Я хочу дождаться… кое-чего хочу дождаться. Ты не волнуйся обо мне, мальчик. Наверное, разговаривал с Сарталем? — он усмехнулся, — нашел, кому верить. А лихо получилось с девчонкой. Надо же, красотка-циркачка — дочь Сарталя! Я в восторге. Не сомневался, что она рано или поздно заполучит старину Якоба, но чтобы так все вышло! Все-таки жизнь удивительная вещь. Вот там стул, сядь. Нам нужно поговорить.

Эдин сел на указанный стул, теперь от Графа его отделял узкий и длинный стол.

— Ты не ожидал встретить меня здесь?

— Да, Граф, не ожидал. Я думал — вы позовете, и я приду…

— Пустяки. Так проще. Разве королевский замок принадлежит королю? Вряд ли Герейн за всю свою жизнь был в этой комнате. И здесь есть немало дверей, ему неизвестных.

— Наверное, я не хотел бы быть королем, — заметил Эдин тихо.

На Герейна он точно походить не хотел бы. Ни в чем.

— А почему? — удивился Граф. — Этого многие хотят, но мало кто может…

— Он не свободен и зависим, несмотря на то, что наделен самой большой властью. И даже его замок — не его. А у меня будет дом, в который никто не войдет без моего ведома.

— Гм, — старик смотрел на него, улыбаясь, — ни один король тебя не понял бы. И мало кто волен выбирать судьбу. Кому-то дано одно, кому-то совсем другое. А полная свобода и независимость — я не знаю, есть ли она вообще. Зато я знаю про высокие стены из долгов и обязанностей, и деться от них некуда.

— Это грустно, Граф.

— Мальчик, это жизнь. Чем больше тебе дано, тем выше стены. Свободнее и независимей всех бродячие нищие, и то в городах им не позволят просить милостыню где попало. К тому же они и уязвимей всех. Ты им не завидуешь?

— Нет, Граф.

— Я тоже — нет.

Граф поднес к глазам ладонь и долго смотрел на нее. Эдин ждал…

— Как считаешь, мои руки чисты?

— Граф?..