Шут

К счастью, такие порки случались редко. Виртуоз вовсе не был жестоким, он просто очень хотел переделать Шута… Никакого удовольствия от насилия над маленьким слабым учеником он не испытывал и после каждой воспитательной процедуры был мрачен так, будто выпороли его самого.

Шут же и сам не сумел бы сказать, чего было больше в его отношении к хозяину — страха или уважения, любви или ненависти. Виртуоз был для него всем, он был почти богом.

11

Поутру он наконец сделал то, что давно уже следовало бы — заглянул в гости к мадам Сирень. У портнихи в мастерской, как всегда, было уютно и по-домашнему тепло. Ее тихие трудолюбивые ученицы приветливо кивнули Шуту, но ни одна не прервала своей работы — должность придворной швеи считалась весьма почетной и хлебной, заполучив ее, женщины трудились с полной отдачей, опасаясь потерять свое место. Госпожа Иголка держала своих подопечных в строгости. Лентяек на дух не выносила, выгоняла без сожаления, даже если они были талантливы. И сама она была первой, кто утром приходил в мастерскую, последней, кто оставлял ее вечером.

Шут огляделся, ища свою самую бесценную оппонентку в словесных дуэлях, но нигде не увидел ее. Опережая его вопрос одна из портних, вероятно, оставленная за старшую, сказала:

— Мадам Сирень сегодня не придет, господин. Можем ли мы чем-нибудь помочь вам?

Шут покачал головой.

— А почему ее нет? — спросил он, уже чувствуя, что причина не в срочном выезде на дом к клиенту…

— Лекарь не велел ей работать несколько дней. У нее опять неладно с сердцем.

— С сердцем? Разве она больна? — Шут удивленно хлопнул ресницами.

— А вы не знали?

— Нет… — он сел на ближайший табурет и с тревогой уставился на свою собеседницу. Сам Шут, как и все молодые люди, редко вспоминал, что такое настоящие болезни, и еще реже задумывался о здоровье других.

— Это давно уже… — молодая женщина вздохнула. — А намедни ей что-то совсем нехорошо стало, прямо тут, в мастерской… Господин Архан сказал, что мадам Сирень нужно отдохнуть несколько дней.

— Понятно… — Шут растерянно крутил бубенчик на отвороте куртки. — А… где я могу найти ее? — он знал, что мадам Сирень живет где-то во Внутреннем Городе. Но где именно?

— Небольшой дом сразу за лавкой сладостей, — да, как и все дворцовые лакомки, он прекрасно знал эту чудную кондитерскую, где всегда можно было найти самые восхитительные во всей Золотой пирожные и конфеты.

Шут поблагодарил швею, и оставил мастерскую, подарив женщине на прощанье ободряющую улыбку. Очень уж она была печальна…

По дороге к дому Госпожи Иголки Шут со смутной тоской думал о том, как на самом деле хрупка человеческая жизнь. Как многое можно не успеть сделать и сказать… Поначалу он собирался просто поблагодарить портниху за новый костюм, но теперь понял, что давно уже хотел поговорить с ней… не сражаться словами, как это бывало обычно, а узнать наконец, откуда же у этой женщины такой удивительный талант. Быть может, и она по-своему наделена Силой?

Нужный дом он приметил сразу, но перед тем как направиться к нему, заглянул в кондитерскую. Шут не знал, любит ли мадам Сирень пирожные, однако полагал, что как и все женщины, она должна обрадоваться такому гостинцу.

Уже стоя у дверей портнихиного дома, он вдруг сильно оробел, испугался, что его визит может оказаться вовсе не желанным, но, пересилив сомнения, все же дернул шнурок звонка.

Открыла ему сама хозяйка. Вопреки опасениям Шута, выглядела она вполне бодро и даже боевито, как будто только что задала трепку кому-то из домашних. Однако при виде гостя словно растерялась, взглянула на него с неподдельным изумлением.

— Патрик? Это какими же судьбами?

Шут широко ухмыльнулся, пряча за бравадой смущение, и протянул мадам Сирень свой скромный подарок.

— Да вот… Узнал, что вы захворали… Решил заглянуть.

— Чудно, — промолвила она, все еще не скрывая удивления, — Вот уж кого-кого, а тебя, господин насмешник, увидеть не ожидала, — портниха посторонилась, пропуская его в дом.

Шут вошел и замялся у двери, не зная, куда себя девать.

— Чего это ты заскромничал вдруг? — продолжала удивляться мадам Сирень. — Проходи давай. Плащ на вешалку повесь. Коль уж принес сладости, пойду согрею чай, а то вон какой тощий опять. Не успевает тебя матушка Тарна откормить…

Пока хозяйка гремела посудой на кухне, Шут с любопытством оглядывал ее скромное, но столь же уютное, как и мастерская, жилище. Стены маленькой гостиной были щедро украшены вышивками, а мебель — кружевными салфетками. И все выглядело так аккуратно… только вот посреди комнаты высилась кучка глиняных осколков. Не иначе, как тут что-то разбили несколько минут назад.

— А ты правда принес конфет? — услышал Шут веселый тонкий голосок и обернувшись увидел, как в щелку из-за двери соседней комнаты на него смотрят два лукавых синих глаза.

— Правда, — ответил Шут, расплываясь в улыбке. — Иди сюда, познакомимся.