Шут

— Не… я потом… — щель, была узкая, но Шуту удалось рассмотреть синеглазого сладкоежку: это оказался мальчишка, едва ли старше четырех лет, пухлощекий, но худенький, со светлыми льняными волосами. — Меня бабушка поймает и трепку задаст… Я разбил кружку, — важно сообщил он гостю.

— А! Выбрался? Плюшек, небось захотел? — мадам Сирень усмехаясь вошла в гостиную с подносом, на котором уже стояли, дымясь кипятком, пузатые глиняные чашки. Такие же, как та, осколки которой лежали на полу. — Это внук мой. Слент. Тот еще выдумщик… Почуял, видать, родственную душу. Иди уж сюда, — позвала она мальчика. — Дам тебе пирожных, хоть и не следовало бы…

Спустя несколько минут они уже сидели втроем за небольшим круглым столом, накрытым кружевной белой скатертью и Шут с огромным интересом слушал историю о том, как мадам Сирень стала Госпожой Иголкой. Он так и не спросил ее про Силу, без того понял, что портниха ею обладала. Сила ее была не такая, как у лекарей, но все-таки схожая. Мадам Сирень, за глаза называемая колдуньей, как оказалось, вовсе не скрывала, что умеет чувствовать людей особым образом. Но она сразу же сказала, что объяснить это едва ли сумеет.

— Я — швея, Патрик, а не поэт. Видеть вижу, а передать словами… нет… мне проще сшить что-нибудь. Каждый мой наряд — рассказ о человеке. Более правдивый, чем любые речи. Только я никогда не понимала людей, которые завидуют мне… они думают — у меня просто талант. Не знают, что значит видеть суть заказчика… А это порой вовсе не так радостно, как им кажется. Кабы не этот дар, не пришлось бы и сердечные капли принимать… Впрочем, я не жалею, что он мне достался. — Мадам Сирень утерла салфеткой перепачканную кремом мордашку внука. — А ты заходи еще, Патрик, если захочешь. Вон как Слент на тебя смотрит, понравился ты ему, — она улыбнулась печально. — Отца-то у парнишки нет, погиб мой сын вместе с женой… А ребенку мужской ласки не достает… — женщина горестно качнула головой. — Ох, война еще эта окаянная… сколько молодых унесет…

12

Война началась через два дня. Рано утром, когда еще даже повара не приступили к своим делам, раздался тревожный сигнал боевых рогов — в бледном свете луны дозорные из Уступов увидели паруса и по сигнальной цепочке передали весть в Золотую…

Флот Руальда был невелик — потребность защищать королевство с моря отпала уже давно. Зато наземная армия стараниями принцессы тайкуров имела теперь внушительные размеры. Посему было решено позволить врагам беспрепятственно войти в гавань и атаковать их непосредственно на берегу. Генерал армии Закатного Края и его военные стратеги рассчитали, что высадка противника должна быть спланирована в районе деревушки Уступы. Дно там глубокое почти до самого берега, а королевский тракт совсем рядом — рукой подать. Сутки перехода — и армия в Золотой. Именно так рассуждал бы любой на месте короля Белых Островов. Именно к Уступам был выслан один из передовых отрядов.

Шут проснулся от первых же звуков, возвестивших боевую тревогу. Он широко распахнул глаза и сразу же почувствовал, как торопливо застучало сердце. Стремительно сорвавшись с кровати, кое-как натянув штаны и рубаху, он выскочил в коридор. Двери других покоев распахивались одна за другой — испуганные люди желали удостовериться, что им пока еще ничего не грозит. В основном крыло дворца, где жил Шут населяли неродовитые, но уважаемые при дворе господа вроде казначея, библиотекаря, музыкантов и писарей. Все они были так же далеки от военных дел, как и он сам.

Вежливо кивая им на бегу, Шут, не теряя времени, поспешил к Руальду.

Как это ни странно, в королевские покои его пропустили, не чиня никаких препятствий. Вероятно, новым своим стражам Руальд тоже объяснил, что господину Патрику дозволяется приходить в любое время… Когда Шут вошел в его кабинет, король был одет и абсолютно собран. Казалось, он вовсе не ложился спать. Возможно даже, Руальд знал, когда ждать гостей и в самом деле обошелся в эту ночь без сна. В тот момент, когда Шут возник на пороге, он стоял над картой, что-то отмечая для себя. Рядом сидели бритый командующий тайкурской армией и министр безопасности, господин Торья Бари, весьма пугающий человек с неизменным холодным взглядом хищника, завидевшего добычу. Оба они не обратили на Шута никакого внимания, только сам Руальд коротко кивнул своему любимцу.

— А! Мой Патрик. Тебе тоже хочется повоевать? — король шутил, конечно, но голос его не был веселым. Шут услышал в нем тревогу и напряжение. С внезапным озарением он понял, что Руальд боится. Но почему? У него такая сильная армия, хорошие командиры… В конце концов, Солнечный Чертог вообще неприступен.

Что страшит короля?

— А где Нар? — спросил он, игнорируя глупый вопрос Руальда.

— Со своими людьми.

— Почему же не с вами, Ваше Величество?

— По твоему мне нужна нянька? — нет, ну положительно король решил побить рекорд по количеству глупых вопросов.

— По-моему, нянька нужна ей, — невесело хмыкнул Шут, усаживаясь в кресло у камина. Он отпил глоток из стоящей рядом бутыли с вином и выразительно уставился на Руальда.