Швед

– Так вышло, что я вынуждена пока побыть под покровительством и защитой Олега Викторовича. И да, как видите, осталась я без всего. Ни трусов, ни носков. Даже телефона нет. Пришлось всё-всё оставить. Так папа велел.

Саррэ явно не ожидала такого финта ушами.

А я что? А я умею истории сочинять.

Пока Анна приводила мысли в порядок и думала, я решила, что СП должна уже начать действовать. Тем более, она вон глотает вторую чашку.

Что ж, теперь я «прощупаю» и «попытаю» тебя, Аннушка Саррэ.

– Ой, а можно узнать? А вас что связывает со Шведом? – с дебильной улыбкой девочки Бэмби поинтересовалась я. – Мне показалось странным, что вы так легко согласились помочь Олегу с моим… вопросом. Вы были с ним… близки?

Она повернула ко мне свою голову. Моргнула раскосыми глазами и вдруг, шумно выдохнув, каким-то надломленным голосом проговорила:

– Да… тебе не показалось. Швед может меня пальцем поманить, и я как верная шавка прибегу. И сделаю всё, что он потребует.

Как интересно.

– Почему? – спросила шёпотом, чтоб не спугнуть её откровенность.

Она сглотнула, дотронулась рукой до своего горла, сжала его и вообще вся изменилась – стала какой-то… сломленной.

– Десять лет уже прошло… – выдавила она из себя.

Я нахмурилась. Мне захотелось влепить ей пощёчину, чтобы говорила дальше, но пришлось сдерживаться. И не зря.

– Я убила его ребёнка. Убила его дочь.

Слова Саррэ доползли до моего сознания самой медленной мать её черепахой. А когда я осознала сказанное, то ощутила странную смесь эмоций, и в голове образовался ворох вопросов.

Глава 11

ЯНА

Хлопаю глазами, как кукла.

Открываю и закрываю рот, точно выброшенная на берег тупая рыбина, чтобы не выпалить грубые слова.

На мгновение представляю, как Швед склоняется над телом маленького ребёнка, в котором больше нет жизни, и невольно сжимаю руки в кулаки.

Хочу врезать по холёной морде Саррэ, но почему-то всё же сдерживаюсь.

Вот же сука. Убила ребёнка! Убила!

Скажу честно, будь эта история о ком-то другом, то я просто бы пожала плечами и через две минуты забыла неприятный разговор. Но эта тварь говорила о Шведе!

– И почему вы до сих пор не в тюрьме? – стальным голосом шиплю я, стараясь не выдавать истинных эмоций.

На самом деле мне хочется спросить: почему ты гнида до сих пор жива? Почему Швед не вырвал твоё нутро, не намотал твои кишки тебе же на шею? Почему, мать твою?!

Анна на мой вопрос истерично смеётся.

Отсмеявшись, просто выплюнула, сжав своё горло ещё сильнее:

– Потому что Швед даже самую говнячью ситуацию обернёт в свою пользу! Он не упускает ни малейшего шанса заполучить человека в свои вечные должники. Запомни мои слова, Яна. Запомни.

Её глаза наполнились ненавистью и настоящим безумием.

Она убрала руку от горла, и я увидела следы от пальцев на молочно-белой коже.

– Десять лет назад моя подруга увела у меня Шведа. Хотя, как увела… Он сам всегда делает выбор… В общем, она залетела сука от него, – процедила Анна, глядя прямо перед собой, словно она вновь переживала то событие. – Она была на седьмом месяце, когда явилась в моё агентство.

Анна смеётся – снова истеричные нотки проскальзывают в её голосе и на глазах образуются злые слёзы. Солёная вода дрожит на ресницах, но не срывается. Саррэ изящно смахивает влагу и продолжает:

– Катя пришла позлорадствовать. Эта дрянь думала, что раз залетела от Шведа, что родит от него ребёнка, то получит его себе навсегда. Она думала, что выйдет за него замуж. Она мечтала о том, кого невозможно заполучить. Это как мечтать обнять огонь. Обнять-то можно, но сгоришь.

Я хмурилась и слушала её гнилую исповедь.

– Но Швед и думать не думал брать эту шлюху в жёны, – продолжает Саррэ. – Я знаю, он просто ждал рождения дочери. Он желал, чтоб ребёнок родился здоровым. Оттого и обеспечивал дуру всем необходимым, выполнял её тупые капризы. После родов он просто бы забрал дочь себе, а Кате дал бы пинка под зад и немного бабла, чтоб отвалила и забыла. Или убил бы её. Он может. Об этом я ей и сказала. Дура, не поверила. Начала истерично визжать, что я просто ей завидую и мечтаю оказаться на её месте…

Она выдохнула, и на её лице отразилась гримаса ненависти, но тут же сменилась горечью, в глазах застыло сожаление. Она тряхнула головой и прошептала:

– Катя стояла спиной к лестнице. И я… Я так сильно разозлилась… Просто подошла и толкнула.

Она резко дёрнула голову и взглянула на меня в упор. Мол, смотри, я способна на убийство.

Глядя мне в глаза, чеканя каждое слово, налитое тяжестью, она произнесла:

– Её шанс на жизнь со Шведом и их маленькой дочуркой умер в тот самый миг, когда она полетела с лестницы. Она нелепо махала руками, как мельницами. Пыталась ухватиться за меня. Но я сделала осознанный шаг назад. Я смотрела на её смерть, Яна. Я слышала, как хрустнула её шея. Видела, как под ней образуется лужа крови. Знаешь, когда крови много, она, оказывается, имеет такой необычный цвет – не просто тёмный красный, а глянцевый красный.

– Ребёнок погиб… – прошептала я.