Швед

– Не рычи, итак говна помойка, – одёргивает меня Гена. – Я лёг только час назад.

– Ладно, извини. Что удалось узнать? Наш мент уже работает?

– Телефон отследить удалось, – порадовал он меня. – Но на этом всё. Сами менты сотрудничать не особенно спешат, учитывая, кто этот Хан. Да и с тобой не рвутся дел иметь. Знают, что вздрючишь. Так, поглазели вчера, показания у соседей сняли, криминалисты по-быстрому всё сделали и свалили. Спишут на разборки между группировками. Напишут, что в перестрелке все погибли. На этом и закроют дело. А наш мент ничего не нашёл. Квартира чиста, Швед. Но он ещё пошарит по базам, куда нам путь заказан, может, нароет что-то на Хана любопытное.

– Я бы удивился, будь всё по-другому, – усмехаюсь в ответ. – Но телефон это уже хорошо. Где он сейчас?

– Ты не поверишь, – ржёт вдруг Гена. – Хан схоронился в соседнем доме.

– Ты, блять, шутишь, – охренел я.

– Мужик умён, Швед. Никто не стал бы так близко от прошлого места искать его. Ещё я уверен, что его люди целым взводом по всему району распиханы – бомжи, просто прохожие.

– Учитывая, что он давно готовился, – вздохнул я. – Понял. Пересылай мне адрес. Будем ловить говнюка его же методами.

– Секунду. И до обеда не трогай меня. Я вымотан, – произнёс он, зевая.

Я отключился и оскалился.

Когда нужно приступить к важному решению какой-то проблемы, всегда сначала в голову лезут самые сложные и поганые решения, и большинство людей на этом этапе сдаются. Но всегда стоит продолжать думать дальше, вникать в ситуацию, слой за слоем убирать шелуху, и тогда обязательно придёт правильное, элегантное и смертоносное для проблемы решение. У большинства людей просто не хватает на это сил, терпения, ума и времени.

Ничего, Хан. Ты – умён. Но и я не тупица. Можешь уже заказывать для своих похорон венок из лилий.

* * *

Данте. Мой лучший друг.

Вид очнувшегося и давящего лыбу Данте действует на меня как бальзам на рваное сердце.

– Шве-ед, – протягивает он с улыбкой. – Прикинь, я жив, друг.

– Кончено ты жив. Дурак, – произносит с улыбкой Ангелина.

А я гляжу, сердце ледяного Ангела дрогнуло. Вон за руку Данте держит. И смотрит на него нежно, да заботливо.

Что ж, это отличная новость.

– Если бы ты сдох, друг, то мне пришлось бы отправляться за тобой в Ад. А ты знаешь, как я ненавижу жару, – улыбаюсь в ответ.

Подхожу и как можно аккуратнее обнимаю лежачего друга.

Он хлопает меня по спине и говорит тихо:

– Спасибо. Ты снова спас мой зад.

Моя улыбка исчезает.

– Это из-за меня ты на больничной койке. И спасибо говори своей маленькой отличнице. Это она за тобой смотрела.

– Ей уже сказал. А ты брось скромничать, – хмыкает он.

– Ладно, оставим тему. Лучше поправляйся, дружище. Без тебя пизд… кхм, – тут же прикусываю язык. Материться в обществе маленькой отличницы не самое лучшее решение. – Без тебя всё пошло через одно место.

– Я уже знаю про вчерашнее, – тут же серьёзно говорит Данте.

Ангелина целует его в уголок рта и произносит:

– Я побуду на балконе.

– Хорошо, Ангел, – отпускает он её и смотрит вслед, пока девушка не скрывается за дверью. Потом переводит всё внимание на меня и спрашивает: – Крош выкарабкается?

– Да. Его и других ребят тоже сегодня навещу, – киваю ему. – С ними всё будет хорошо.

– У тебя рожа слишком довольная для вчерашнего провала. Ты уже знаешь, где он. Так ведь? – усмехается Данте.

Этот святоша точно грёбаный провидец всегда знает о моих мыслях. Или он просто хорошо знает человеческую природу. Данте всегда мог легко считать любого человека, пообщавшись с ним всего пару минут. Никакого психологического теста не нужно. Он сразу может охарактеризовать любого – и большинству его выводы никогда не нравились. А кому будет приятно услышать, что ты либо конченый мудак, либо трусливое дерьмо, либо ебанутый псих?

– Да. Я знаю, где Хан, – говорю с предвкушающей улыбкой.

– Зараза, Швед. Мне так стрёмно, что не могу вот прямо сейчас вскочить и пойти с тобой отрывать мудаку яйца, – сокрушается Данте.

– На твоём веку было так мало мудаков? – усмехаюсь в ответ. – Лучше отдыхай и восстанавливайся. И перенаправь свою энергию в другое направление.

Киваю на Ангелину, которая стоит на балконе.

Данте тут же меняется в лице. Нежность, страсть, бесконечная любовь отражаются в его глазах.

Да, это любовь.

– Ты знаешь, я даже рад, что меня подстрелили, – с придурковатой улыбкой говорит Данте.

Я смеюсь и качаю головой.

– Что, твой Ангел сразу сменила гнев на милость?

– Ты даже не представляешь, – его улыбка становится шире. – Думаю, что как только поднимусь с этой чёртовой койки, сразу сделаю ей предложение.

– Не будь идиотом, – даю ему совет. – Сначала отвези её в какое-нибудь красивое место. Мальдивы. Бора-Бора. Париж. Покажи ей мир, Данте. Покажи ей другую сторону твоей жизни. Пусть она увидит не только это дерьмо.

Данте задумывается и кивает.

– Ты прав. Когда поймаем эту тварь, я, пожалуй, возьму отпуск. Ты не будешь против?

– Я сам хотел отправить тебя на отдых. На месяцев шесть.

– Без меня за это время ты всё просрёшь, Швед, – ржёт друг.

– Так ты вернёшься и всё восстановишь, – смеюсь тоже.

Данте поправится.