Швед

Он проводит холёными пальцами по моему лицу и выдыхает мне на ухо:

– Швед. Он жив или реально сдох?

Усмехаюсь горько и со злорадством рычу:

– Иди на хер, урод. Я тебе ни слова о нём не скажу.

Мужчина вдруг отпускает меня, поднимается с дивана и кивает присутствующим со словами:

– Швед мёртв.

Он произносит эти жуткие слова сухим, каким-то канцелярским тоном. Для меня это словно пощёчина жизни. Очень больно…

По моим щекам начинают литься обжигающие, даже ядовитые слёзы. Они душат меня, и я не могу сдержать предательский отчаянный всхлип.

– Реально он сдох, – произносит Арман, глядя на рыдающую меня. – Борис Харитонович, вы ведь понимаете, что это значит?

Мужчина ничего не отвечает цыгану. Он снова приближается ко мне, хватает меня за подбородок, задирает моё мокрое от слёз лицо и с отвратительной улыбкой на губах, произносит:

– Что ж, пришло время проверить, чем же ты покорила Шведа?

Не глядя ни на кого, кроме меня добавляет приказным тоном:

– Вышли все вон. Хочу её опробовать.

Я со страхом дёргаюсь, потом замираю.

Все быстро покидают комнату, напоследок я вижу сияющее лицо Ромки Ржавого.

Мы остались наедине с этим жутким типом.

Борис отпускает мой подбородок. Но смотрит на меня всё тем же холодным, застывшим и мёртвым взглядом.

Меня будто накрывает волной цунами. До меня доходит сказанное им: «Хочу её опробовать».

Ледяной ужас сдавливает горло.

– Не смейте меня трогать, – выдыхаю тихо с хорошо слышимой угрозой в голосе.

Мужчина вдруг тихо и злорадно смеётся, а затем говорит:

– Не бойся ты. Я просто трахну тебя. Хочу знать, что он нашёл в тебе. Заодно, пусть Швед в могиле перевернётся от бессильной ярости. Он ведь никогда и ни с кем не делится своим. Так ведь? Кстати, потом отдам тебя Арману. Он сделает из тебя первоклассную шлюху.

Последние слова он произнёс с издевательским смешком и без спешки начинает снимать с себя пиджак.

Забыв про дурноту и слабость в теле, я вскакиваю с дивана. Голова задуренная, тело штормит и перед глазами всё начинает плыть.

Чем меня накачал этот урод Ржавый?!

– Далеко собралась? – лениво интересуется враг Шведа.

Отчаянно бросаюсь к двери, распахиваю её, чтобы убежать, но натыкаюсь на огромного амбала. Не церемонясь, он толкает меня обратно и закрывает дверь. Я падаю, больно ударяюсь копчиком, но не сдаюсь.

Поднимаю на ноги, глухо рычу и бросаюсь к другой двери – там ванная с туалетом. Но я тут же сама её закрываю. В ванной два огромных мужика трахают одну на двоих девушку!

Я слышу весёлый смех за спиной.

Оборачиваюсь, и всё ещё не веря в происходящее, в отчаянии впиваюсь взглядом на зашторенное окно.

Мужчина прослеживает за моим взглядом и качает головой.

Раздвигает шторы и говорит:

– Глухие окна, Яна. И пуленепробиваемые. Угомонись уже, расслабься и получи удовольствие. Я не собираюсь тебя убивать. Это просто трах.

Меня парализует паника. Мой взгляд словно загнанный зверь мечется по комнате, цепляясь за бесполезные предметы… Но вот я натыкаюсь на бутылки с алкоголем.

Нет, напитки меня не интересуют. Меня волнует стекло.

Если их разбить, то острым осколком я смогу убить себя. Лучше сдохну, чем позволю хоть кому-то прикоснуться к себе.

Ни за что!

Кровь шумит в ушах. Биение сердце напоминает раскаты грома.

Но принятое решение успокаивает мой организм. Комната перед глазами перестаёт мельтешить. Дыхание выравнивается.

– Мне надо выпить, – произношу глухо.

Он пожимает плечами.

– Пожалуйста, пей, – кивает на стол с бутылками и грязными стаканами.

Пока я медленно приближаюсь к столу, мужчина вдруг подходит ко мне сзади, и его руки быстро и бесцеремонно обхватываю меня. Он крепко прижимает меня к себе одной рукой, а другой проникает под футболку и его ладонь больно накрывает мою грудь.

Склоняет ко мне голову и, обдав жарким дыханием, жёсткими губами касается шеи. Затем он льнёт ко мне всем телом.

Последняя капля переполняет чашу моего терпения и меня тут же выворачивает.

Впервые в жизни я радуюсь блевотине.

Борис отскакивает от меня как от прокажённой и что-то шипит, рычит себе под нос.

А у меня появляется шанс осуществить задуманное.

Делаю вид, что мне вообще хреново и падаю на журнальный стол всем телом. Опрокидываю его и разбиваю одну из бутылок об острый край стола.

Сжимаю в руке осколок с холодной решимостью.

Пусть посмеет ко мне хоть кто-то подойти – убью. Мне уже плевать, что будет. Убью столько мразей, сколько получится…

Борис тем временем отдаёт приказы по типу:

– Приведите её в порядок. Пусть отоспится и отмоется…

Но уж нет, тварь!

Ко мне приходит новое решение.

Собрав волю в кулак, я поднимаюсь на ноги, крепко сжимаю большой и острый осколок и бросаюсь со спины на этого урода, что хотел трахнуть меня!

– Хан! Сзади! – успевает его предупредить охранник и вдруг выхватывает из кобуры пистолет.

Но не стреляет.

Хан резко оборачивается и выкидывает руку – напарывается на мой осколок.

Стекло прорезает его правую ладонь насквозь, но не этого я хотела!

– Ах ты, сука! – рявкает он с дикой яростью.

И другая его рука, зажатая в кулак, прилетает прямо мне по лицу.