Шведская сказка

- Ну что ж, Сашенька, могу ли я быть помехой в молодом деле? Можешь считать, что благословение мое получил. А теперь иди, - еле сдерживаясь, произнесла Екатерина, - иди, меня дела проклятые ждут. Совсем одолели. – и отвернувшись, направилась к рабочему столу, ибо слезы жгучие уже навернулись на глаза, вот-вот хлынут, а не хотела царица, чтоб видел Мамонов ее бабскую боль и обиду. Как дверь за фаворитом притворилась, так и дала волю себе императрица. И ревела, и подвывала по-бабски, и кулаком по столу стучала. Кто-то тихонько заглядывал в кабинет, но тут же испуганно исчезал. Наконец, успокоилась, Екатерина. Посидела, повсхлипывала еще малость, загнала боль в себя, поглубже. Снова занялась заботами государственными, ими заслониться хотела от душевной боли. Сашку изгнать-то легко, а вот из души вырвать тяжелее, а еще нужно забыть, да и самой признаться, что старуха она.

Как не крепилась Екатерина, как не пыталась изобразить прежний интерес к делам государственным, к войнам шведской, да турецкой, к интригам английским и прусским, все из рук валилось. Оттого безразлично воспринимала и все известия от армий да посольств получаемых. Здесь на севере все само затихло. Мусин-Пушкин, не понукаемый ныне строгими окликами императрицы, и вовсе замыслил кампанию сухопутную заканчивать.

20 июня 1789 в «Дневнике» статс-секретаря Храповицкого записано следующее: «...перед вечерним выходом сама ее величество изволила обручить графа A.M. Мамонова с княжной Щербатовой; они, стоя на коленях, просили прощения и прощены». Екатерина II, подарив Дмитриеву-Мамонову на свадьбу 100 тыс. руб. и свыше 2200 душ крестьян, удалила его от двора.

Страсть к Щербатовой быстро прошла, а возврат назад уже был невозможен.

«Сашенька» неоднократно обращался к императрице Екатерине II с просьбой разрешить ему вернуться хотя бы в столицу, «поближе быть», но получал отказы. О его дальнейшей жизни известно лишь, что «он был ни тем, ни сем, и ничем-либо вообще; у него было лишь одно развлечение - изводить свою жену, которую он без конца обвинял в том, что она является виновницей его полного ничтожества». Император Павел I, к которому Дмитриев-Мамонов во время «фавора» относился почтительно, по восшествии своем на престол возвел его в 1797 в графское Российской империи достоинство, но не вызвал ко двору.

Клин вышибают клином. Императрица пережила, хоть и тяжело, измену фаворита. Выбор ее пал на 22-летнего ротмистра конной гвардии Платона Зубова, что, томясь часами в караулах мучительных, все высматривал, все мечтал на глаза государыни попасться. «Вместо «милого Сашеньки» теперь появился «дитя, маленький чернушка».

Екатерина воскресла. Она вновь была весела и остроумна, походка. Не смотря на тучность пожилой женщины, вдруг обрела прежнее легкость и грациозность. До войн ли ей вновь стало. С турецкого фронта вести шли отличные – Суворов разгромил турок при Фокшанах, Мусин-Пушкин бездействовал, вместо него со шведами флотские разбирались. 14 июля Чичагов обменялся с Карлом Зюдерманландским небольшой артиллерийской канонадой у острова Эланд. Часов шесть палили и разошлись, особого вреда не причинив. Этим делом для обоих корабельных флотов, можно сказать, кампания 1789 года завершилась. Чичагов, соединившись с Козляниновым, пришедшим из Дании, ушел к своим берегам. Шведы, разок было вышли из Карлскроны, да и назад вернулись, не встретив русских.

Зато отличился галерный флот принца Нассау-Зигена. Пользуясь медлительностью русских, шведы успели захватить устье Кюмени и хозяйничали здесь. Вот и следовало их приучить! Нассау-Зинген загорелся этой идеей.

Правда, надо было отдать должное тем, кто занимался обустройством и снаряжением русского гребного флота. Все из рук вон плохо.

Безбородко возмущался:

- Целый год потратили на вооружение галер! И все неисправно! Ни знания, ни доброй воли ни у кого не было!

Вернувшийся, а точнее изгнанный Потемкиным с турецкого фронта принц Карл Нассау-Зиген, (а ведь друзьями были), уже имел за плечами жаркую схватку с турками в Очаковском лимане. Теперь этот полунемец, полуфранцуз, полуиспанец, человек исключительной личной храбрости и отваги, но и отчаянной безрассудности, вывел в море все, что могло держаться на воде – 75 галер, каек, дубель-шлюпок, канонерок и прочих плавучих средств .

Шведский галерный флот стоял в 25 верстах от Фридрихсгама на шхерной позиции, прикрытой островами, усиленными многочисленными батареями. Проходы были заграждены искусственно затопленными судами.

В помощь русскому галерному флоту подошла вспомогательная «резервная» эскадра адмирала Круза из двух линейных кораблей, двух фрегатов и двух бомбардирских судов. Круз осторожничал, опасаясь подводных камней, а его медлительность вызвала бешеную ярость со стороны принца Нассау-Зигена, что закончилось перепалкой и взаимными оскорблениями. Но поскольку принц состоял в личной переписке с Екатериной, то ему удалось сместить Круза и заменить на генерала Балле, до толе состоявшего во флотских интендантах.