Шведское огниво

– Как ловко изображала непонимающую! – не смог сдержать досады Злат. – Глазами хлопала.

– Ты просто не уделил ей должного внимания. Все было так естественно. Простая деревенская мордовочка из глухого леса. С хвостами.

– Про каких ее оставшихся родственников ты говорил? – Илгизар, как обычно, слушал очень внимательно.

– Про тех, к которым ее везли. Вряд ли она знает, кто ее настоящий отец. Родственников у нее нет. Разве что сам Узбек. Думаю, будет лучше, если она не узнает правды.

От этих слов всем как-то полегчало. Будто с плеч сняли тяжелый груз. Чудесно воскресшая царевна снова стала сказкой, надев, как заколдованная красавица, свою лягушачью шкуру.

– Может, ей лучше вернуться обратно? – тихо подумал вслух наиб.

Туртас решительно покачал головой. Видно было, что он уже думал об этом и принял решение.

– Обратного пути нет. Скорее всего, ее мать скрывалась и от своей родни. Там ведь все слишком хорошо знали, чья она жена. Забралась в леса за Итиль, сменила имя. Кто она, ведали очень немногие. Кто-то, наверное, и сейчас знает. Нашли же как-то ее в лесной глуши. Значит, покоя ей там не будет. Лучше пройти путь, на который она вступила, до конца.

– Что думаешь делать?

– Поговорить с девушкой. Я же не повелитель, который привык решать судьбы людей, их не спрашивая. Потом посмотрим.

– Я сказал Сулейману, чтобы он ехал утром, – вспомнил Злат. – Скорее всего, он меня послушал. Сейчас еще сидит в Сарае. Может, передать с ним этот перстень Могул-Буге?

Туртас думал совсем недолго. Потом решительно мотнул головой:

– Нет! Не будем спешить. Пусть пока все остается как есть. Просто я переберусь жить сюда. Поселюсь на этом постоялом дворе. До хижины Бахрама отсюда недалеко, буду ходить кормить голубей. И буду ждать. Знаешь, что главное на соколиной охоте? Нужно выпустить птицу вовремя. Ни раньше, ни позже.

Вернулся Сарабай. Он подошел к очагу и протянул руки к огню:

– Туман идет с реки. К полуночи все будет как в молоке. Бр-р-р! Да что же это такое? Пламя еле теплится! Эй! Дров принесите! – Он сердито закрутил головой. – Тулуп тоже не принесли до сих пор?

– Я же не прямо сейчас собираюсь завалиться на лавку, – примирительно отозвался наиб. – Тем более гусь ждет.

– Ба! – продолжал удивляться хозяин. – К нему даже не притронулись. Что на вас нашло? Вы какие-то будто не свои. Или вам, как вельможным эмирам, нужен разрезатель мяса? – Сарабай немедленно перешел от слов к делу, оторвал от гуся обе ноги и протянул одну Злату, другую Туртасу. – Налетай, молодой господин! – поощрил он Илгизара. – Отрывай ближе к хвосту, там пожирней. – И посетовал с осуждением: – Совсем остывает уже.

Злат слышал, как за его спиной вошла Юксудыр и стала подкладывать поленья в огонь. На этот раз они с Илгизаром изо всех сил притворялись, что не обращают на нее внимания.

– Опять кто-то приехал, – насторожился Туртас.

– Путник, наверное, припозднился на большой дороге, – беспечно отозвался Сарабай, – не успел в Сарай засветло. А сейчас тумана испугался. Вот и свернул на постоялый двор.

– Добрый человек не станет в эту пору под дождем слоняться по большой дороге, – возразил наиб.

Дверь отворилась, и на пороге показался промокший Касриэль.

– Что случилось?! – испугался Злат.

– А ты не знаешь? – удивился меняла. – Два дня я сидел на этом постоялом дворе, да еще не один. Ел, пил от пуза. С собой еды набрал. Еще и за беспокойство задолжал. Что думает про меня гостеприимный хозяин?

– Ты деньги, что ли, привез?.. – Изумлению Злата не было предела. – Ночь на дворе. Дождь, туман ложится. До утра не мог подождать?

– Я ведь меняла, – наставительно произнес Касриэль, протягивая Сарабаю увесистый кошель. – Поэтому люблю, чтобы с долгами был порядок. Слышал старую притчу про евреев-должников?

– Ты садись к столу, брат, – прервал его хозяин, стаскивая с Касриэля плащ. – Промок весь. Юксудыр! Скажи, пусть из погреба вина достанут! Самого лучшего. Которое из Крыма!

– Не трудись, девица, – остановил ее меняла. – Я как раз больше мед люблю. Это у меня с детства. В Багдаде мед дорогое лакомство, не то что в Сарае. Так вот. Притча. Спят на соседних лавках два еврея. Один кряхтит, ворочается, стонет, спать никому не дает. Наконец его сосед не выдерживает: «Эй, Моисей, что тебя так мучит?» «Должен Аврааму пять динаров», – кивает тот на дверь. «Нашел о чем переживать. – Подходит к двери, открывает ее и кричит: – Эй, Авраам! Моисей тебе твои пять динаров не отдаст! – После чего обращается к соседу: – Спи! Пускай теперь Авраам до утра мучается».

– Слушай! – вспомнил Злат. – У меня в сумке так твоя бутыль и осталась. Которую я собирался в суде показать. Соломон там так все повернул, что про твое письмо все и думать забыли.