Шведское солнце и пармезан

Паула занимается своим вечерним ритуалом омовения в ванной, когда снаружи раздаются чьи-то крики. Вопли настолько пронзительные, что от неожиданности она роняет баночку с кремом против морщин, и та трескается, ударившись о раковину.

– Coglione! – восклицает она.

Пусть она уже лет двадцать как не живет в Италии, но итальянских ругательств не забыла. А это всегда было ее самым любимым. «Coglione» означает «мужское яичко». Она выскакивает из ванной и бежит к окну своей комнаты, выходящей в сад, распахивает его и высовывается наружу.

Разыгрывающаяся на ее глазах сцена в саду смущает ее и сбивает с толку. В ней действительно есть что-то театральное. На одном конце лужайки стоят Карина и Данте. На другом – Хильда и Расмус. А посередине стоит некто, кого она никогда раньше не видела. Женщина в белом летнем платье. Красивая, с длинными белокурыми волосами, она словно прямиком перенеслась сюда со съемок рекламы Стокгольмских шхер: «Приглашаем вас насладиться северным летом – на Капельшере! Икра и пиво идут в комплекте!»

Вот только вид у женщины не очень радостный. И ее живот сильно выпячивается на фоне щупленького тела. Она явно беременна. Причем на большом сроке. Но кто же она такая?

– Черт бы тебя побрал, скотина, сволочь…

Проклятие. Паула выбегает из комнаты и мчится вниз по лестнице. На секундочку она радуется тому, что не успела выложить информацию о туре «Солнце и пармезан» на TripAdvisor [27] до наступления лета. Вряд ли отзывы об этой поездке будут положительными.

Когда она распахивает дверь и выбегает наружу, люди на лужайке успевают переместиться, словно фигуры на шахматной доске. Карина бросается к Хильде и Расмусу, а Данте обхватывает руками беременную женщину, которая вырывается, угрожающе размахивая руками в сторону Карины.

– Ты кто, черт возьми, такая, а?

– Я?! – кричит в ответ Карина. – Это кто вы такая, позвольте узнать?

– Я – девушка Данте!

Паула останавливается, пораженная тем, как за одну секунду меняется выражение лица Карины.

– Что? – выдыхает Карина.

– Я его беременная девушка. Я жду от него ребенка!

Хильда и Расмус ничего не говорят, только молча стоят, разинув рты. Расмус кладет руку на плечо сестры, словно желая удержать ее от опрометчивых поступков.

– Это правда, Данте? – спрашивает Карина.

– Э… нуу… смотря, с какой стороны посмотреть.

Блондинка тут же поворачивает к нему голову, в стиле «Экзорциста».

– Что значит, с какой стороны? Как на это еще можно смотреть?

– Но, Йенни, мы же взяли паузу…

– КАКУЮ ПАУЗУ? МЫ НЕ БРАЛИ НИКАКОЙ ПАУЗЫ!

– Но ведь ты же сама сказала!

– Я – беременна. А это значит, что нельзя воспринимать все мои слова всерьез. Это-то ты должен был понимать? Пауза? Ха-ха! Это самая дикая вещь, какую я только слышала. А ты кто такая?

И блондинка снова указывает на Карину.

– Меня зовут Карина, – представляется Карина.

– И сколько же тебе лет?

– Простите?

– Он что, откопал тебя в какой-нибудь египетской пирамиде?

Карина распахивает глаза и делает шаг вперед.

– Слушай ты, блондинистый шарик на ножках, ты хоть представляешь, с кем говоришь?

– Ну-ну успокойтесь, – примиряющим тоном говорит Расмус, привлекая Карину к себе.

Взгляд Йенни мечется между Кариной и Данте, вперед-назад, словно она следит за теннисным матчем. После чего она заливается слезами.

– Как… как ты мог так со мной поступить, Данте?

– Это только сегодня вечером! Клянусь тебе, что я не…

– Я видела, как ты на нее смотрел.

– Что?

– Да. Я здесь уже несколько дней. Остановилась у Греты в «Bed&Breakfast» чуть дальше по улице. И я… видела вас.

Данте морщит лоб.

– Я правильно понял? Выходит, ты шпионила за мной?

– Называй это как хочешь. Я следила за тобой.

– Но разве ты не хотела взять паузу?

– Нет, не хотела!

– Да нет же, еще как хотела! Иначе какого черта я приперся бы сюда?! Только чтобы удрать от всего – от всех наших ссор, от наших криков. Я уже больше не в силах был их выносить. И когда ты сказала, что хочешь взять паузу, то я решил, что ты в самом деле имеешь в виду именно ПАУЗУ.

– Я НИКОГДА НЕ ХОТЕЛА НИКАКИХ ПАУЗ!

Внезапно над садом проносится пронзительный свист, и все, кто находятся на лужайке, подпрыгивают от неожиданности. Расмус и Хильда зажимают уши руками, после чего взгляды всех присутствующих устремляются к входной лестнице, на которой в развевающихся ночных рубашках стоят Пия и Марианна. Пия еще разок дует в свисток, и все окончательно умолкают.

– А ну хватит! – строго говорит Пия. – Время одиннадцать часов вечера – пора бы уже всем угомониться!

Тишина держится еще короткое время, после чего Карина кашляет.

– Простите, – шепчет она.

– Марш в постель, – велит Пия. – Завтра – наш последний день пребывания здесь, и я хочу хорошенько отдохнуть, чтобы приготовить вкусную еду. Все, точка.

Паула кивает, не имея возможности позволить себе даже самой крошечной улыбки. Что за компания у меня подобралась?