Швея из Парижа

– Тебе что-нибудь принести? – донесся его голос.

– Думаю, мой желудок сейчас ничего не примет, – пробормотала Лена.

– Кофе?

– Нет. Только спать, – улыбнулась она.

Алекс легонько коснулся плеча Лены, и Эстелла сообразила – а ведь она ни разу не замечала, чтобы эти двое обменивались жестами, указывающими, что тесная дружба – как у Эстеллы с Сэмом – переросла в страсть. Алекс никогда не целовал Лену, не обнимал ее так, как обнимает любовник – разве что касался спины, плеча или руки, – и никогда на глазах Эстеллы не дотрагивался до нее по причине неодолимого физического влечения. Эстелла непроизвольно потянулась рукой к губам – к губам, которые Алекс совершенно определенно целовал. Как же Лена может оставаться такой отстраненной, если имеет возможность каждый день чувствовать то же самое, что ощутила Эстелла один-единственный раз, когда Алекс целовал ее?

До Эстеллы дошло, что Алекс с нескрываемым любопытством пялится на то, как она зажала ладонью рот.

– Ой, извини. – Она вздрогнула. – Что-то приснилось.

– Надеюсь, что-то приятное, – сухо ответил Алекс. Эстелла ощутила, что покраснела. – Есть хочешь?

– Хочу, – созналась она. – Просто умираю с голоду.

Он просунул голову в дверь, и спустя несколько минут пришел стюард с подносом.

– Я передам что-нибудь Лене?

Алекс покачал головой:

– Она отказалась.

– Сколько времени?

Он посмотрел на запястье:

– В Париже почти четыре часа дня.

– Значит, у нас послеобеденный чай, – хихикнула она, глядя на дымящиеся супницы и тарелки с омарами, копченым лососем и побегами спаржи.

– Жаль, забыл заказать сконы. – Алекс машинально перешел на специфичный английский акцент, присущий только аристократам, и Эстелла рассмеялась:

– А ты и правда знаешь толк в шутках, если постараешься.

– Только никому не говори, – заговорщическим тоном предупредил он, садясь напротив. – Хотя тебе все равно не поверят.

– Полагаю, в шпионской школе шуткам не учат.

– Не учат, подтверждаю. – Алекс показал на ее тетрадь. – Прекрасные рисунки.

Эстелла хотела прикрыть эскизы ладонью, однако он говорил настолько искренне, что она была тронута.

– Спасибо. Только вот не знаю, получится ли из этого что-нибудь.

– Не позволяй Гарри вышибить тебя из седла. Он этого и добивается.

– Он уже добился. Вряд ли я решусь когда-нибудь снова устроить модный показ. Просто не смогу. – Она положила себе омара и протянула тарелку Алексу, но тот покачал головой и отхлебнул кофе.

– Я бы мог предложить тебе денег. Да вот только понимаю, что тебя это настолько оскорбит, что ты прямо сейчас выбросишься из окна.

– Хорошо, хоть на это у тебя хватает здравого смысла. – Эстелла резко захлопнула тетрадь. – Я тебе не благотворительный проект. Не та, которую можно осыпать деньгами под настроение.

– Вот потому я тебе ничего и не предлагаю. – Алекс улыбнулся, и в его лице на миг мелькнул проблеск того, каким Эстелла видела его во время сна, – мужчины, который мог однажды вырасти из мальчика, не умри его мать так рано и имей он другого отца.

– Я опять выпускаю шипы, да? – Она тоже чуть заметно улыбнулась.

– Наверное, никто даже не отваживается называть тебя колючей, правда?

– Кто хочет жить долго, не отваживается.

Они немного помолчали, наслаждаясь редким моментом единодушия.

– Ладно, проехали, – наконец заговорил Алекс. – Признайся, ты когда-нибудь спишь?

Она рассмеялась:

– Позабыла, что у тебя привычка общаться со мной после полуночи. Но да, я сплю. Вот только не очень крепко и не всегда спокойно.

– По себе знаю. Эстелла… – Он запнулся.

– Что?.. – Страх сдавил ее горло. Алекс так смотрел на нее, словно собирался причинить боль и пытался подобрать наиболее подходящие слова.

– Франция – не та страна, из которой ты уехала. Будь к этому готова. И спасибо, что согласилась на поездку.

У Эстеллы рот был набит вкуснейшим омаром, которого она проглотила вместе с фактом, что Алекс поблагодарил ее.

– Что нам предстоит? Можешь, по крайней мере, об этом рассказать подробнее?

– Мы приземлимся в Лиссабоне. Поездом доберемся до Перпиньяна, затем до Марселя. Немцы не разрешают летающим лодкам садиться в Марселе, и потому дорога займет вдвое больше времени. Нужно спешить и попасть в Париж как можно скорее, прежде чем… – Алекс не договорил. Эстелла догадалась, что он думает о человеке, ожидающем помощи. – У меня есть аусвайс для всех нас, дающий право проезда через демаркационную линию в оккупированную зону. Твой пропуск выписан на настоящее имя. От тебя не требуется представляться кем-то другим. Это всегда проще. Ты француженка, работаешь переводчицей у меня, необразованного американца. И не делай удивленное лицо.

– Стало быть, теперь ты американец?

– Именно. Если немцы узнают о британском подданстве, меня интернируют. Еще одна вещь, которую тебе следует хранить в тайне. – Алекс покачал головой. – Прости. Все это полуложь и полуправда. Однако я не хочу подвергать тебя опасности.

– О, так ты об этом переживаешь? – отшутилась Эстелла. И была ошеломлена, когда Алекс ответил еле слышно:

– Переживаю.