Швейная машинка

— Знаешь, пока отец не заказал себе этот темно-синий костюм, он много лет носил в школу один и тот же простой серый, даже став директором школы. Он надевал поверх длинную черную мантию и держал в ее рукавах мел. Брюс всегда говорил, что нет смысла покупать что-то другое — дескать, ему не нужно следовать за модой. — Она помолчала, погрузившись в воспоминания, и затем перевела разговор на пальто: — Эх, жаль, что у этого пальто немного потертые рукава.

— Но шерсть хорошая. Уверена, что мы сможем ее для чего-нибудь приспособить. — Конни забрала у матери пальто и вывернула его наизнанку. — Да и подкладку тоже.

Кэтлин снова повернулась к опустевшему шкафу.

— Мы почти закончили, остались только рубашки. Одна, две… — Она пересчитала вешалки. — Одиннадцать, включая те, в которых он подстригал траву на заднем дворе. Твой отец всегда любил хорошие рубашки.

— Дай я посмотрю. — Конни брала рубашки в руки одну за другой и изучала их.

— Они не особенно интересные — обычный белый хлопок, но некоторые пуговицы перламутровые и будут хорошо выглядеть на блузке, а хлопок, может быть, получится покрасить.

— Может, покрасить и пуговицы?

— Может, но, по-моему, они и так красивые.

Во внутренних ящиках гардероба нашлась и остальная одежда: пижама, нательное белье и носки. Все это без тщательного осмотра проследовало в ту же коробку, что и туфли.

— Вроде бы все, остались его галстуки и домашний халат. — Конни взяла в руки зеленый шелковый халат с мелким красно-золотым узором, отороченный по воротнику перекрученным шнурком. — Не помню, чтобы он такое носил.

— А он, наверное, и не носил. Я сшила его перед войной, и отец сказал, что халат слишком хорош для дома, так что он так и пролежал в шкафу. Сколько было потрачено сил и времени! — Кэтлин сняла с вешалки галстуки. — Подойди-ка сюда и подай мне руку.

— Хорошо.

Кэтлин стала перечислять поводы для покупки галстуков:

— Новая школа, твое совершеннолетие, повышение по службе, Рождество, избрание в совет, день рождения… — Вдруг она замолчала и села на пуф у туалетного столика с алым шелковым галстуком в руках. — Наша свадьба.

— Этот папин галстук с вашей свадьбы?

— Он надевал его раз в год. Специально для меня.

— Ты никогда не говорила.

— Это был секрет. Ну, не совсем тайна, но то, что оставалось между нами двоими.

— А подвенечное платье у тебя сохранилось?

— Нет, его разрезали, чтобы сделать детскую одежду для тебя. — Она задумалась. — А вот кружевная тесьма, может, где-то и сохранилась.

Конни не хотела упустить возможность узнать подробности:

— Расскажи мне про вашу свадьбу. Я хочу знать об этом все!

— Было очень мило. Я надеюсь, что когда-нибудь ты познаешь, что такое свадьба, на собственном опыте.

— Может быть, но я не особо стремлюсь.

— Все случится тогда, когда меньше всего этого ожидаешь. У нас, по крайней мере, так и вышло.

Конни надеялась, что мать продолжит откровенничать, но Кэтлин захлопнула двери в прошлое и сменила тему:

— Надо все это перенести в кухню — там теплее, и подумаем, что будем делать. Я бы хотела начать шить как можно раньше. Для начала, например, мы можем отпороть все пуговицы прямо этим вечером, пока по радио будут передавать церковную службу.

Блузка, голубой крашеный хлопок, с красной оторочкой и пуговицами, обшитыми красной тканью (Конни).

Голубая хлопковая юбка (Конни).

Голубой платок с красным кантом (Кэтлин).

Фред

Начало сентября 2016 года. Эдинбург