Швейная машинка

Когда Конни покинула квартиру, дождь еще шел, правда не такой сильный, но она сдержала обещание и все-таки дошла до библиотеки. Открыв дверь здания в стиле ар-деко, девушка поняла, что мероприятие еще не закончилось. Некоторое время Конни прислушивалась, стоя у двери Нельсон-холла, где проходил шахматный турнир, а потом открыла ее и тихонько проскользнула внутрь. Это было впечатляющее помещение. По обеим его сторонам шел ряд высоких окон, доходивших почти до потолка. Благодаря им летними вечерами практически не возникало необходимости включать электричество, а от нагретого солнцем пола приятно пахло воском. Но сегодня свет горел. На длинных столах стояли шахматные доски — по четыре на каждом. Свободных мест не осталось. Несмотря на количество собравшихся, в зале было удивительно тихо. Тишина нарушалась лишь стуком шахматных фигур, которые передвигали боровшиеся за победу шахматисты.

Пока заканчивались последние партии, Конни стояла у двери. То, что ее отец все еще продолжал играть, было довольно необычно: чаще всего он управлялся с соперником за четверть часа. Как председателю Шахматного комитета, ему уже следовало бы готовиться к выходу на сцену для объявления результатов, но он все еще был погружен в яростную борьбу за победу. Конни знала большинство членов клуба по именам, но сегодняшний молодой противник отца был ей незнаком. Стоя у двери, Конни расслышала, как ее отец произнес: «Мат». Его оппонент наклонился вперед, изучая оставшиеся на доске фигуры, затем кивнул. Оба игрока встали — точнее, сначала быстро вскочил отец, а потом второй игрок медленно поднялся со стула. Конни не могла отвести от него глаз, хотя он стоял к ней спиной. Его волнистые волосы цветом напоминали карамельные ириски, а в его манере держаться чувствовалось нечто особенное. И дело было не только в том, что он казался на голову выше любого из присутствующих в клубе.

Она все еще смотрела на него, когда раздался голос отца:

— Добрый вечер, господа! Для тех, кто пропустил объявление в начале мероприятия, повторяю, что меня зовут Брюс Бакстер, и я, как председатель Шахматного клуба Фаунтинбриджа, хотел бы поблагодарить вас за то, что вы пришли сегодня сюда, особенно в такую неприветливую погоду.

Оглашение результатов турнира продолжилось, и Конни поймала себя на том, что, пытаясь узнать имя незнакомца, слушает внимательнее, чем обычно. К сожалению, в нужный момент приступ кашля стоявшего неподалеку пожилого мужчины не позволил ей расслышать то, что она хотела. Конни раздраженно покачала головой и села за один из освободившихся столов.

— Наконец, я хотел бы принести извинения налогоплательщику из Стокбриджа, который почти шестнадцать лет назад обратился через прессу с требованием приобрести каучук и подбить им шахматные фигуры, чтобы они не так сильно стучали во время наших соревнований в городских библиотеках. — Здесь, как обычно, раздались аплодисменты, хотя эту фразу Брюс произносил на каждом мероприятии. Он подождал, пока участники успокоятся. — Боюсь, однако, что посылку с этим заказом все еще не могут найти на почте.

Шутка была старой, но неизменно вызывала улыбку. Участники, в основном мужчины, до того старавшиеся не шуметь, чтобы не мешать коллегам думать, теперь убирали видавшие виды деревянные фигуры в шахматные доски, не беспокоясь о производимом шуме. Затем они направились к выходу, поднимая воротники перед встречей с августовским дождем, который снова стал барабанить в окна.

Конни взяла несколько досок и понесла их в шкаф. Она решила, что может помочь, раз уж все равно ждет отца. И это никак не было связано с тем фактом, что объект ее интереса все еще оставался в зале.

Брюс тем временем полностью погрузился в разговор с тремя другими членами комитета. На столе перед ними лежали письма и открытый гроссбух.

— Простите! — Конни хотела, чтобы ее услышали, но слова утонули в звуках дождя, барабанившего по стеклу. — Простите! — повторила она еще раз, и тут как раз дождь закончился, отчего в наступившей тишине ее слова прозвучали слишком громко. Все, включая незнакомца, повернулись к ней. Конни почувствовала, как краснеет. — Прошу прощения…

— Боже, Конни, я и не знал, что ты здесь, — с неодобрением посмотрел на нее отец. — Все в порядке? Что-то случилось с матерью?

— Нет, ничего. — Она покачала головой. — Но мама прислала меня сюда с твоим зонтиком и шарфом. Ты вышел из дома без них, а тут… — И она указала на окна.

— Да, вечер так себе. Спасибо за заботу, но мне нужно будет остаться сегодня подольше. Нам необходимо кое-что обсудить, так что, боюсь, тебе придется подождать.

Тут вперед выступил высокий незнакомец и обратился к Брюсу:

— Возможно, я мог бы помочь, сэр? Я остался, чтобы поблагодарить вас за игру, но мой зонтик при мне.

Конни старалась не смотреть на него и внимательно изучала свою обувь, почему-то кляня себя за то, что не начистила туфли перед тем, как пойти в библиотеку. Ей казалось довольно смешным, что она в тридцать три года краснеет, как девчонка.

Мужчины пожали друг другу руки.