Швейцарские горки

— Видимо, там готовы на все, лишь бы добиться его экстрадиции в Россию. Ради этого они обвинят его в чем угодно! Представляете, что его ждет там, если швейцарцы выдадут его России? Камера в Лефортовской тюрьме, этот, как его, Басманный суд, а потом…

— Господи, но что же делать?

— Есть только один выход.

— Какой?

— Ваш отец должен дать свое согласие на упрощенную экстрадицию в Америку.

— В Америку? Но ведь это американцы потребовали его ареста! Ведь это все из-за них, из-за американцев! Это они все начали! Это они хотят его уничтожить! Они хотят посадить его в тюрьму.

— Женя, вспомните друга и партнера вашего отца господина Сухоцкого. Он что — сидит в тюрьме? А ведь ему предъявляли те же претензии, что и вашему отцу? Но американский суд во всем разобрался и полностью оправдал Сухоцкого. Я уверен, что точно также оправдают и вашего отца, уверяю вас! Потому что суд в Америке — это действительно суд. Поэтому и сам господин Абрамов заявил, что готов предстать перед американским судом в любой момент и уверен, что защитит там свое доброе имя.

— А он что, это действительно сказал?

— Да, передал через его адвоката Яна Гитера. Об этом вчера написали все газеты.

— А про Россию он ничего не сказал?

— Разумеется, сказал. Вот газета…

Женя взяла газету. Невидящими глазами уставилась в полосу. Прошло какое-то время, прежде чем она смогла прочитать подчеркнутый текст.

Что касается возбуждения уголовного дела в России и требования его экстрадиции на родину, то доктор Абрамов ясно дал понять, что он поедет в Россию только как свободный человек. Поэтому он ждет, что Россия откажется от его уголовного преследования и снимет свои требования экстрадиции…

Адвокат господина Абрамова Ян Гитер уверен, что отношение его клиента к экстрадиции в США будет зависеть от действий российской стороны. «В Россию он намерен вернуться только как честный человек, но не как преступник или подозреваемый», — передает его слова адвокат.

— И что же теперь делать?

Женя растерянно смотрела на Доусона. Тот улыбнулся.

— Вы же прекрасно понимаете, что в России уже не откажутся от уголовного преследования вашего отца. Раз они возбудили против него уголовное дело, то взять и просто прекратить его они не могут. Это будет саморазоблачение. К тому же в России, как вы знаете, у вашего отца много врагов и недоб-рожелатей. Причем весьма могущественных. В отличие от Америки… И потом. Я не хотел вам говорить, но… Он собирается объявить голодовку. С его здоровьем это очень опасно!

— Бедный папа! Мой бедный папа…

Доусон тактично помолчал, давая ей время как-то прийти в себя.

— Женя, я понимаю, в каком трудном положении вы оказались. Но вам надо не просто принять решение, вам еще надо при этом сохранить себя. Вы потрясены, ваш организм на пределе, а психика уже с трудом выдерживает нагрузку. Вам нужно беречь себя, потому что только так вы сможете помочь своему отцу… Если и вы заболеете, его положение станет и вовсе отчаянным. Самое опасное для вас сейчас — изводить себя сомнениями, страхами, упреками в свой адрес. Повторяю: ваша потрясенная психика может не выдержать.

— А что же мне делать? Не думать?

— Нет, надо просто принять решение.

— Какое?

— Это ваше дело. Но если вам интересно мое мнение… Видите ли, я не только слежу за тем, что происходит вокруг вашего отца, я еще и хорошо знаю Россию. Дело в том, что моя мать — русская.

— Да?

— Представьте себе, так что мы с вами в какой-то мере соотечественники. Так вот, убежден, если ваш отец согласится вернуться туда в качестве обвиняемого, его не ждет там ничего хорошего. Думаю, вы тоже прекрасно это понимаете. В Америке вы сможете быть рядом с ним, там его ждет непредвзятый судебный процесс, его будут защищать блестящие адвокаты… К тому же американское правосудие зиждется на прецедентах. А прецедент у вас перед глазами — господин Сухоцкий. Любой адвокат вам скажет, что ситуация для вашего отца весьма благоприятная.

Женя молчала. Доусон грустно улыбнулся.

— Я повторяюсь, но мне хочется, чтобы вы поняли положение.

— Вы не очень похожи на врача, — вдруг сказала Женя.

Доусон посмотрел на нее изучающе.

— А вы наблюдательны. Я действительно не действующий врач, а доктор психологии. Это разные вещи. И вам сейчас нужны не лекарства… Вам нужно, чтобы ситуация с вашим отцом благополучно разрешилась. Вам нужно снять с себя этот груз.

— А… — Женя запнулась. — А Валентин Константинович когда вернется?

— Господин Ледников? К сожалению, не могу сказать ничего определенного. Но, уезжая, он сказал: просто объясни ей ситуацию. Я вам ее объяснил. Выбор за вами. В ближайшие дни вам разрешат встретиться с вашим отцом, и вам нужно будет что-то сказать ему. Подумайте.

Безмерная усталость и отчаяние навалились на Женю и погребли под собою.

Глава 24 Dura necessitas Суровая необходимость

Задержание подозреваемого производится в целях воспрепятствования его попыткам помешать установлению истины.