Сиам Майами

Сначала Монк воображал, будто Додж ночи напролет вынашивает планы разоблачения ближних. Ему и в голову не приходило, что столь блестящих результатов можно добиваться с ходу. Он воспринимал Доджа как сложнейший механизм, превращающий человеческие контакты в заковыристую науку. Даже то, как Додж избегал сталкиваться со своими подчиненными, Монк объяснял тем, что он знает всю их подноготную. Старые сотрудники казались Монку не преданными служаками, а прокисшим пивом, с которого сдули пену.

Со временем, став доверенным лицом Доджа, он был полностью пленен им. Оказалось, что босс действует с людьми по наитию, не теряя времени на проработку стратегии. Просто он умел так надавить, что человек расползался по всем своим многочисленным швам. При этом Доджу не было свойственно торопить события. Сперва он хорошенько принюхивался. Если человек не отвечал на нанесенное ему оскорбление, если позволял Доджу оттеснить его плечом при посадке в лифт, Додж превращался по отношению к нему в безжалостного негодяя. Эта негодяйская тактика межличностных контактов выявляла слабости даже в самых сильных людях: они демонстрировали слабость уже своим стремлением держаться от него на расстоянии. Додж усматривал в этом достоинство своей тактики. Монк был знаком кое с кем из его прежних сотрудников, которые попробовали заимствовать это изобретение босса, но потерпели постыдную неудачу. Их уязвимость гнездилась в их недостаточной властности. Их негодяйство исчерпывалось желанием не давать другим вырываться вперед. Монк уважал Доджа за то же, за что его как будто уважали все остальные: на его здравомыслие никак нельзя было положиться.

Сейчас Монк наблюдал, как Додж переваривает его ответ насчет спокойного поведения Сиам, и ждал следующего вопроса. Он знал, что следующий вопрос будет преследовать цель выставить его полным болваном.

— Она помалкивала? — осведомился Додж.

— Она велела отвезти ее к мосту Джорджа Вашингтона, — ответил Монк, зная, что напрашивается таким ответом на еще большие неприятности.

Однако Додж не торопился выносить Монку приговор. Видимо, он хотел собрать дополнительные доказательства его профессиональной непригодности.

— Как она выглядела?

— Встревоженной, — ответил Монк с внешней искренностью. На самом деле он считал Сиам психованной, распутной стервой. В аэропорту она не удостоила его ни единым словечком. Она вела себя с ним так, словно он — простой шофер. Впрочем, он отдал должное ее ногам и всей фигуре. Не удивительно, что Додж потерял из-за нее покой. По дороге из аэропорта Монк размышлял: такая имеет право на высокомерие. Ведь она — ходячее состояние. После концерта Твид запустит ее в какой-нибудь из своих мюзиклов, и она взлетит очень высоко. Вокруг нее будет кормиться целая армия бездельников. От нее пахнет деньгами. С другой стороны, эта стерва отвергла его, Монка, ради какого-то новичка. Если бы этого не произошло, он был бы наверху вместе с ней. Он бы затребовал у Доджа долю в деле — пускай небольшую, но все же долю, и Додж согласился бы. Додж не имеет понятия о приличиях, просто он — реалист.

— Значит, ничего не сказала, — подытожил Додж услышанное. — И выглядела встревоженной.

— Напряженной, — поправил его Монк, желая придать образу Сиам больше благопристойности.

— Встревоженной и напряженной. — Голос Доджа снова огрубел. — Встревоженная, напряженная женщина велит тебе отвезти ее к мосту, а ты и рад стараться?

— Оттуда я помчался прямо к вам, — попытался оправдаться Монк.

— А я отправил тебя обратно, на то место, где ты с ней расстался.

— Я мотался по этому мосту взад-вперед. Истратил на меньше десятки на въездах.

— Сейчас не время отчитываться за траты подотчетных сумм.

Монк покачал головой, давая понять, что у него и в мыслях этого не было. Додж, разумеется, попал в самую точку. Монк именно тем и занимался, что оправдывал трату подотчетных денег. На самом деле он всего разок проехался туда и обратно, израсходовав один доллар, но решил списать десять. Иначе какой толк от этой собачьей работы?

— Я спрашивал сборщиков платы за проезд по мосту и полицейских. Никто не заметил, чтобы она сиганула с моста. Я звонил в полицейский участок. К ним не поступало трупов. Я съездил в отделение неотложной помощи Пресвитерианской больницы. Там тоже ничего: среди жмуриков — одни черномазые, латиносы, старые жиды и прочая нечисть. Тогда я поехал…

Додж сел и перестал внимать идиотскому трепу Монка. Он держал руки под столом, в отчаянии сжимая и разжимая кулаки. Куда она подевалась? Больше всего его удручало то, что ему самому казалось логичным увязывать возможность самоубийства Сиам с тем, что ее ожидала постель с ним.

— Ладно, — прервал он Монка и осведомился презрительным тоном: — Ты сделал все, на что у тебя хватило ума?

— Да.

— Она не могла испариться. Кто-то должен был ее заметить. Недаром же по всему городу пестрят ее афиши. Нам нужен Зигги.

— Вы приказали ни под каким предлогом не звонить этому сукиному сыну.

— Нам нужна его помощь, это отменяет приказ.

— Хотите, чтобы я ему позвонил?