Сибирь

От столетия к столетию промышленность развивается, и когда большевики приходят к власти, они пытаются там создать новую форму социализма: не общество справедливости и гуманизма, а более мощную и влиятельную страну. Урал вновь становится символом прогресса благодаря сочетанию революции и механизации… Тогда, в 1918 году, и состоялась эта «предметная» встреча купцов и промышленников-староверов… Вероятно, под влиянием книги Пескова «Таежные отшельники», где описывается история семьи староверов, обнаруженных в 1978 году геологической экспедицией после сорокалетней жизни в изгнании вдали от мира людей, меня охватило презрение и к природе раскола, и к тем, кто жил в этой схиме. С самого начала путешествия мои мысли были прикованы к этой семье. Я представляла, как, пересекая Сибирь, я буду продвигаться все ближе к тому месту, где проживает последняя выжившая, Агафья Карповна: я жадно искала на карте реку под названием Абакан и обнаружила ее в 300 километрах от Красноярска. Кто-то из группы, кого я поставила в известность, когда поезд там: проезжал, громко крикнул: «Агафья, Даниель приехала!» А в Красноярске меня угостили кедровыми орешками, ее главной пищей. Но я была бы неправа, считая староверов просто непокорными крестьянами, отшельниками, придерживающимися древних обрядов, проживающими архаически в сельской местности и враждебных ко всяким новшествам. Это как квакеры, которые презирали все открытые объекты, металл и даже выбрасывали стеклянные банки вместо того, чтобы наполнять их медом. Даже наши гиды дали нам понять, что раскол на Руси сыграл огромную роль в ее индустриализации. И в самом деле, в России, описанной Максом Вебером, их трезвость и строгость нравов полностью соответствуют духу капитализма. Петр Ковалевский в «Архивах социальных и религиозных наук» пишет: «В промышленном развитии есть причины, которые проистекают непосредственно из социальной структуры раскола. Он вобрал в себя с самого начала наиболее сильные и наиболее активные национальные элементы, которые, несмотря на консерватизм и недоверие ко всем новшествам, умеют к ним приспосабливаться, поскольку здесь речь не идет о вере».

Эмигрировавшие в самом начале на Урал, они оказались на самом острие индустриализации начала коммунизма. Опять же, убийство в Екатеринбурге царя, который планировал огромные инвестиции на Урале во второй пятилетке (1933–1937 годы). Я цитирую статью Гюго Натовича (РИА Новости) «Рабочий Версаль и русский Чикаго». Именно в этом городе, запятнанном императорской кровью, власть решает в тридцатые годы создать «завод заводов» и строит здесь Уралмаш (сегодня уменьшившийся почти до призрачного состояния).

Европейские и китайские рабочие были тогда привлечены к этому престижному проекту, «витрине социализма». Передовой отряд русской промышленности, квартал Уралмаша, это своего рода рабочий Версаль, говорит Г. Н., завод в стиле конструктивизма вместо дворца Людовика XIV. Классический план, улицы сходятся к статуе Серго Орджоникидзе, отвечавшему за тяжелую промышленность при Сталине.

Два колоссальных мероприятия, начавшихся последовательно в 1928 и 1930 годах, наглядно покажут новую политику, названную впоследствии Сталинизмом: первый пятилетний план и создание ГУЛАГа. Целью пятилеток являлось ликвидировать огромную экономическую отсталость СССР. Индустриализация должна осуществляться форсированным маршем. НЭП (новая экономическая политика) отменена, и сельское хозяйство должно претерпеть глубокое реформирование: массовую коллективизацию. Чтобы позволить промышленности развиваться, Сталин обкладывает крестьян новыми налогами. Но колхозы, огромные государственные фермы, воспринимаются как новое рабство. Крестьян приравнивают к врагам революции, а значит, к врагам народа. Придумали даже целую категорию кулаков, богатых крестьян, которых депортировали и расстреливали тысячами. Добавьте к этому еще великий голод 1932–1933 годов. Сталин в этой ситуации не отступил, и крестьянство покорилось.

Тяжелая промышленность и ГУЛАГ идут рука об руку: в тридцатые годы Екатеринбург становится важным перевалочным пунктом заключенных ГУЛАГа на пути в Сибирь и на Дальний Восток. Лагеря строятся по всему региону. И этот двойной процесс не останавливает даже Вторая мировая война. Наоборот, регион становится тыловым рубежом стратегического производства. Индустриализация, таким образом, еще усиливается. Процветает также и ГУЛАГ. С 1942 по 1956 годы, даже после смерти Сталина, военнопленные содержатся в лагерях Среднего Урала.