Сибирская эпопея

И тут снова отличился Стеллер. Самое неприятное для его недоброжелателей состояло в том, что ученый с невыносимым характером был наделен особым чутьем. 10 июля, когда корабли находились в открытых водах и экипаж не видел земли уже полтора месяца, он снова убедился, что неподалеку есть какая-то суша. На этот раз наряду с планктоном стали видны пучки травы, и главное, появились морские котики и морские выдры (каланы), которые питались исключительно моллюсками и ракообразными, то есть не могли находиться слишком далеко от берега. Но на его замечание, что неплохо было бы слегка скорректировать курс «Святого Петра», штурман скептически заметил, что им как раз не хватало новой карты наподобие карты месье Делиля.⁹⁴ И даже Беринг одернул Стеллера. С горьким чувством он записывает, что командор полагает неприятным и унизительным для себя прислушиваться к его советам, поскольку он не слишком сведущ в морском деле. Так происходит даже тогда, замечает Стеллер, когда капитан-командор разделяет его мнение. И в этом случае Беринг «без всякой нужды» держал сторону своих офицеров.⁹⁵ Но последующие дни доказали правоту Стеллера. 15 июля напряжение стало ощутимым: половина запасов питьевой воды израсходована, и никто не мог гарантировать, что бочки, спрятанные под съестными запасами в глубине трюма, целы. Для парусных судов, если поблизости нет никакого порта, это очень тревожный сигнал, заставляющий как можно быстрее возвращаться назад. Был серый день, мокрый туман стелился по воде, матросы мокли под непрекращавшимся мелким дождем. Стеллер, как обычно, находился на палубе. Внезапно в облаках возник просвет. «Земля!» – закричал он на манер впередсмотрящего. Земля, земля! Прямо перед ними на несколько секунд возник белый конус вершины, отчетливо вычерченный на фоне неба. Стеллер созерцал его, не веря своим глазам. Затем гору снова затянуло туманом. Матросы и офицеры, прибежавшие на палубу, услышав его крики, вглядывались в горизонт, в направлении, куда указывал Стел-лер, но напрасно. «Мираж или, может быть, облако», – усмехались офицеры. Но некоторые члены экипажа засомневались – быть может, там лежала другая сторона света? Вернувшись в каюту, Стеллер записывает, что в очередной раз открытие, сделанное им, было принято за эксцентричную выходку – из-за ставшего привычным недоверия к его словам и из-за того, что вершина показалась лишь на мгновение и он не успел зарисовать ее.⁹⁶ На следующее утро, когда «Святой Петр» достиг 58^° 14' северной широты, туман внезапно рассеялся. Перед людьми, находившимися на палубе, открылся потрясающий вид на величественную гору с заснеженной вершиной, и на горную гряду, которая уходила далеко за горизонт. Наконец-то Америка! Зрелище впечатляющее, взметнувшийся в высоту пик, который команда назовет, согласно обычаю, в соответствии с датой, в честь Святого Ильи[33], находился совсем недалеко от берега. 5 488 м! Ночью в тумане «Святой Петр» приблизился к земле на расстояние не больше 20 км, и открывшийся мореплавателям вид был поистине головокружительным. Стеллер заметил, что никогда прежде, ни в Сибири, ни на Камчатке, не видал он таких гор.⁹⁷ На корабле – ликование. Некоторые плакали, кто-то обнимался, и все строили планы на будущее. Офицеры счастливы, поскольку им было приказано поворачивать назад, если земля не покажется на горизонте до 20 июля. И вот они уже среди первооткрывателей!