Сибирская роза

— Я и без обязательств всерьёз займусь борцом, — буднично сказала Лариса.

— Вот за это спасибо! — ожила бабушка. — Раскатаешь кандидатскую… А там… С борцом не промахнёшься. А то вон Ирка, младшая моя лисичка-сестрица, пять лет просидела на моче и коту под хвост. Видите, научная тема диссертации оказалась неактуальной. А борец — это, Лялёнок, борец. Актуален будет, пока живёт на земле хоть один человек… Годы… Моё время, девочка, отходит за горизонт… Стара… Мой пай отошёл… Скоро вечер… Хорохорься не хорохорься, а всё так… Собирая игрушки, о чём я думаю? Чего я хочу? Нет, ни денег, ни памятников… Я об одном молю. Люди, сжальтесь надо мною, придите… Возьмите из моих старых, холодеющих рук моего бедного мальчика. Защитите его от грязи, от клеветы… Уберегите… А, возмужав, он сам за себя ещё ка-ак постоит и не забудет вашу доброту. В чёрный ваш час ох как он вас легко выведет из беды. Люди, люди… Неужели ни одна душа меня не слышит? Неужели все вокруг глухи? Вот пока я в силе… Дай мне где в больнице хоть одну палату. Я б лечила по-своему… А вы, зелень врачи, смотри, мотай покрепче на ус. Передать… передать бы пока живого мальчика с рук на руки… Как уходить, если знаешь, что вся твоя жизнь, все твои мýки, вся твоя добровольная каторга ушли в никуда, в песок забвения? Значит, ничего-то в твоей жизни и не было путящего, ничего-то людям и не воспонадобилось из твоего? А зачем тогда жила? Зачем мучилась? Неужели внапрасну приходила я в жизнь? Не-ет… Сотни моих спасёнок разве не доказательство?… Мир сбился с ума. В лихорадке ищет, чем же отпихнуться от рака. Из одной американской книженции по памяти помню. «Было время, когда американцы испытывали по тридцать тысяч химических соединений в год. Да мыслимо ли — испытать в год тридцать тысяч лекарств против такой сложной болезни как рак! Программу испытаний многие онкологи называют пустопорожним занятием. Позорное растранжиривание денег и времени…» Чего ж кидаться из крайности в крайность? Чего рыскать в поисках неизвестного мёртвого, спотыкаясь о живое и не желая его видеть? А вы не топчите, а вы поднимите это живое. Куда с добром послужило оно моим счасливицам. А почему только им? А почему больше ни одной душе?…

Бабушка печально замолчала.

Долго они ни о чём не говорили.

И Лариса, и бабушка скорбно вслушивались в стонущую, в чёрную ночь, будто слышали и никак не могли до ясности разобрать ответы на горестные бабушкины вопросы.

— А знаете, бабушка, — глухо заговорила Лариса. — Пробиться с чем стоящим у нас трудно. На Ваш Борец не хватило Вашей жизни… Не хватит и маминой… Может не хватить и моей… На вещи надо смотреть реально… У меня обязательно будет сын. Такое предчувствие, что рожу я его 23 февраля. В день Защитника России. И назову Андрей. Мужественный! Храбрый! Уж наш-то Храбрун и пробъётся с Борчиком к людям. Я Вам обещаю, бабушка…

— Это когда будет? А люди умирают от рака сегодня. Что сегодня-то делается?

— К слову, — тихо проговорила Лариса, — есть информация к размышлению. Вы вот приплясываете с Борчиком… А в одной с ноготок капстранёшке, по слухам, лечат иначе. На больного раком напускают… маленький простудифидис.

— Простуду новую какую, что ли?

— Извините, банальный сифилис… микробы сифилиса. Микробы сифилиса набрасываются на микробов рака и пожирают. Рак элементарно скушан, и больного теперь остаётся избавить от сифилиса. Это уже как дважды два.

— Лечить можно разно. Ведь болезнь — это голод. А голоду заткнёшь глотку чем угодно. И куском хлеба с солью, и кашей, и стаканом молока… Что подскочило под руку. Так и в нашем деле. Ведь «в рукописных источниках шестнадцатого века уже насчитывалось пятьдесят шесть средств растительного происхождения для лечения рака». Я многие травушки перепробовала и от Борчика не отошла. Он полезней, он сильней всех. Он все прочие травки поборол. И как жалко, если нашего мальчика затопчут клеветники и завистники…

— Бабушка, — подала Лариса выстуженный, осуждающий голос, — мне что-то не нравится Ваш тон. Что Вы панихиду разводите? О Борчике поёте, как о сироте. Сирота при живых родителях? Хорош сирота! Нечего тут разводить мокроту! Нечего плакаться в подушку! Надо зубки показывать там, где положено. Разве не слыхали, что добро должно быть с кулаками? И для вас, увы, исключения нет. Надо защищать Борчика unquibus et rostro! Клювом и когтями! Всеми возможными и доступными средствами! А Вы хотите чего-то добиться слезами в подушку. Suum cuique tribuere! Воздавать каждому своё! А не ныть из кустов: ах, Кребс! Ах, Кребс! А кто такой Кребс? Nanum cujusdam Atlanta vocamus. И чьего-нибудь карлика мы называем Атлантом! Только и всего. А не Вы любили мне в глубоком детстве рассказывать сказочку, умнейшую сказочку про лягушек?

— Это же про каких? — встрепенулась бабушка.