Сибирские перекрестки

Стоял июльский полдень. Высокое безоблачное небо дышало зноем. Легкий ветерок, гуляющий над долиной, не приносил облегчения. Выручала только река. От чистой, прозрачной и всегда холодной воды тянуло приятной свежестью. Река была красивой, завораживала, но не грела.

Откуда-то издалека послышался гул мотора. Пашка прислушался, стараясь определить, что это – лодка или гул самолета, идущего на большой высоте.

«Моторка, сюда прет!» – мелькнуло у него, и он быстро заработал руками, выбирая снасть.

Шум моторки приближался, нарастал, усиливался. Она выскочила из-за поворота реки и понеслась, как показалось Пашке, прямо на него. Он метнулся в кусты и, лихорадочно сматывая, потащил за собой снасть. Но, как назло, кораблик, болтаясь посреди реки, уперся и упорно тянул от берега. Пашка с силой дернул леску и опрокинул его. Река подхватила кораблик, закрутила, понесла и выкинула на берег. Бросив снасть, Пашка пластом упал на землю, ужом прополз за кусты и, притаившись, затих.

На лодке, видимо, заметили подозрительную возню на берегу, так как она, поравнявшись с местом, где только что на воде болтался кораблик, сбавила ход и пошла к берегу, прицеливаясь на кусты, за которыми лежал Пашка.

Пашка отчетливо увидел в лодке двух мужиков, внимательно осматривающих береговые кусты. На корме, за мотором, сидел средних лет мужчина в штатском, а впереди него, в середине лодки, милиционер в летней форменной рубашке с тремя шпалами на погонах и с автоматом на коленях.

«Зачем он ему?» – озадаченно подумал Пашка, рассмотрев у того старый, военного образца, дисковый автомат.

«А ну, как полоснет по кустам!» – вдруг мелькнула у него шальная мысль, и он, похолодев, прижался к земле.

Не доходя до берега, лодка развернулась, описала плавный полукруг, снова вышла на середину реки и, набирая бег, понеслась куда-то дальше вниз.

Пашка поднялся с земли и вылез из кустов. На реке было тихо и как-то беспокойно. Желание рыбачить пропало. Он смотал снасть и двинулся к шалашу.

Еще издали, подходя к шалашу, он заметил приткнувшуюся к берегу знакомую лодку и понял, что у них гости.

Свернув от реки, он прошел береговой тальничок, поднялся на терраску и вышел к шалашу.

– А вот и он, – сказал дядя Леша, увидев его.

Сидевшие рядом с ним у костра люди вскинули головы и внимательно посмотрели на Пашку.

Подойдя к костру, Пашка поздоровался и присел на чурбак, заметив, что незнакомцы пристально разглядывают его.

– Значит, говоришь, не видели? – спросил штатский таежника, очевидно, продолжая прерванный приходом Пашки разговор. – И, поди, не слышали, что он может быть здесь?

Поковыряв в костре прутиком, дядя Леша обжег у него кончик, прикурил, глубоко затянулся, с придыханием пустил вверх дым.

– Слышали, конечно, – не торопясь, ответил он. – Только, что сбежал…

– И то хорошо, – усмехнулся штатский. – Ну, ладно, мужики, нам пора. Вы, ежели что – сообщайте.

– Сообщим, – медленно, врастяжку, сказал таежник так, что даже незнакомым с ним людям стало ясно, что никуда и ничего он не сообщит, даже если и будет что-то знать.

Милиционер недружелюбно взглянул на него: «Смотрите! Он еще наделает бед. Как бы вам самим худо не было».

– Да, уж посмотрим…

– Хорошо, хорошо, мужики, пока! – заторопился штатский, поднялся с чурбака и направился к лодке.

Вскинув на плечо автомат, вслед за ним ушел и милиционер. Капризно чихнув, на берегу равномерно застучал мотор, и лодка, удаляясь, пошла вниз по реке.

– Касьян сбежал с лагеря, – сказал дядя Леша и испытующе посмотрел на Пашку. – Слышал, поди?

– Нет! – удивился Пашка.

– Да об этом, кажись, все знают. Хм! Одни вы не информированы, – по слогам произнес таежник не привычное для него слово.

– Дядя Леша, а ты его знал?

– А как же! Вот так же, как и с тобой, сюда хаживали. Он эти места почище моего знает… И ежели в эти края подался, обязательно придет сюда. Знает, что я тут часто бываю. Ему ж, поди, новости тоже нужны. Придет, – уверенно сказал дядя Леша.

От этих слов таежника на душе у Пашки стало муторно. Захотелось скорее выбраться отсюда в стан, к своим, в надежное место. Податься отсюда, где, может быть, уже бродит странный, беспокойный человек с непонятными намерениями.

– Его теперь ведь ловить будут. Местные-то как – помогут?

– Не пойдут.

– Почему? Боятся?

– Может, и боятся!.. Не совсем, конечно. Сродственников у него здесь много. Тот же Егорыч нечужой был. Они, знамо, по-старому, по-свойски между собой решают все… Может, когда и посерчали друг на дружку. Егорыч-то, говорят, ловил его на деле. Может, за это. Парень он крутой! Вишь, как показал себя.

– Неужто смерти Егорыча мало?!

– Выходит, мало. Народ, он шибко терпеливый. Совсем надо что-то уж такое, чтоб поднять его… Однако, Пашка, время! Заговорились мы. Давай-ка ушицы похлебаем, а там и к ночи собираться пора. Погода-то ничего…

С вечера сразу же сильно затемнело от тяжелых черных туч, затянувших небо. Ночь обещала быть холодной и удачливой. Приготовив снасти, рыбаки сидели у костра и не торопясь пили чай.

– Тут, Пашка, с леской всегда мыканье. Сам видишь… Не подкинешь из дома, а?

– О чем разговор! Вышлю! Сколько?