Сибирский эндшпиль

— Мой брак с Энрико — моим нынешним мужем, это было очень удачное обстоятельство для нашей группы. У нас появились возможности расширения зарубежных контактов и возможно, поддержки из-за рубежа. Мне казалось, что значительно безопаснее, чтобы не ставить под угрозу такой счастливый случай, порвать все связи с прошлым.

Это не объяснение, подумала Барбара. Если бы Дьяшкин хоть раз попал под подозрение КГБ, то его бывшая жена автоматически оказалась бы в списке подозреваемых, независимо от того, встречались ли они потом или нет. Брак Анны с офицером КГБ состоялся без всяких проблем, поэтому пока, во всяком случае, Дьяшкин оставался чистым.

Анна заметно разволновалась и потянулась за сумочкой, стоящей на окне. Она пошарила внутри и достала коробочку с таблетками. Барбара взяла со столика стоявший рядом с магнитофоном кувшин с фруктовым соком, наполнила стакан и протянула его. Анна глотнула таблетку и собравшись с духом, продолжила:

— Тут не только в этом дело. Игорь умел обращаться с женщинами, да вы, наверное, это уже знаете. И хотя он был немногословным, но женщины сами слетались к нему. Он излучал какое-то поле… тайны, может быть, превосходства. Вы меня понимаете.

Барбара поощряюще улыбнулась.

— Конечно. Кто не встречал таких?

— Может быть, наш брак был ошибкой. Игорь был блестящим мужчиной. Иногда я чувствовала, что не могу нормально с ним говорить, что я слишком глупа для него. Когда мы познакомились, он служил во флоте. Какое-то время все было отлично. Но когда он защитил докторскую, и начал встречаться с более образованными людьми… — Анна допила остатки сока. — Один из его романов стал очень серьезным. Конечно, она тоже была ученой, ядерщик, что ли. Я видела ее несколько раз. Душевная женщина. Самым выдающимся у нее были волосы. Как огонь, красно-рыжие, почти оранжевые.

— Вы не помните ее имени?

— Ошкадова. Ольга Ошкадова.

— А откуда она была?

— Не знаю. Она работала в академгородке в Новосибирске.

— Ясно. Продолжайте.

Анна пожала плечами.

— Тут нечего продолжать. Он решительно хотел развода. Исходя из нашей общей подпольной деятельности, не в наших интересах было ругаться и переживать из-за этого. Он согласился на большие алименты, чтобы облегчить мне жизнь. Собственно, я не очень и возражала.

— Ольга тоже была диссидент?

— Не знаю. Если и была, я об этом не знала. Впрочем, согласитесь, что вряд ли об этом рассказывают всем и каждому.

Барбара кивнула:

— А ваш нынешний брак с Энрико, вы говорите, что он…

— По любви, вы хотите сказать? — Анна покачала головой и невесело улыбнулась. — Меня это уже не волнует. Я достаточно испытала таких разочарований, и для меня этот брак — лишь средство. Энрико, не Энрико — в данном случае это чистый брак по расчету, возможность, которую было невозможно упустить.

В дверь постучали. Из спальни выбрался Джереми, подошел к двери — там стоял официант с тележкой, нагруженной чашечками, блюдцами и серебряными ложками.

— Вот молодец. Оставь это здесь, ладно? Вот на, выпей за нас.

— Большое спасибо, сэр. — Официант закрыл дверь.

— И последний вопрос, — сказала Барбара.

Анна повернулась к ней:

— Да?

— Вы или ваш муж никогда не были связаны с группой, называвшей себя "Комитет за Свободу и Достоинство"?

Анна выглядела озадаченной:

— Нет.

— Вы никогда не имели никаких дел с человеком по прозвищу "Черепаха"?

— Нет.

— Вы уверены в этом?

Анна покачала головой.

— Я никогда не слышала ни об одном, ни об другом. А кто они?

— Вы в самом деле не знаете?

— Нет… А кто они?

Барбара черкнула что-то в блокнот и спрятала его.

— Неважно, кто они. Пора обедать.

Ничего удивительного, что Анна никогда не слышала ни об Комитете, ни об Черепахе: ни того, ни другого не существовало. Эти имена были придуманы, исключительно, как "маркеры". Если в течение ближайших недель в перехватах официальных советских коммуникаций появятся эти слова — значит, Анна окажется далеко не таким уж патриотом, как она утверждала.

22

Это случилось с Полой, когда она направлялась на работы в кухню, после унылого завтрака в камере: водянистая овсянка, черный хлеб с маргарином и джемом и чай. В коридоре она почувствовала, как по телу прокатилась горячая волна. Дыхание сперло и ноги налились свинцом. Она зашаталась и оперлась о стену.

Охранница, шедшая впереди, оглянулась, трое других заключенных остановились, глядя без малейшего сочувствия.

— В чем дело, ты? А ну, пошла!

— Эй ты, у стены, двигайся! — гаркнула вторая охранница сзади. Она резко ткнула Полу в спину своей дубинкой.

Пола сделала несколько шагов, и снова уперлась в стену. Ее грудь вздымалась, она чувствовала, как под рубашкой по телу катится пот. К горлу подкатила тошнота.

— Я не…

— Что, работать не хочешь? Да? Ты что, дурака валять вздумала? Так тебе это так не пройдет. Вы двое, возьмите ее. Отнесем на работу, если идти не хочет.