Сибирский триллер. Том 1: Жаркое лето 95 года

— Пойми, Митя, я гораздо старше тебя и между нами никогда ничего не может быть. Я прекрасно понимаю, что чувствам не прикажешь и логике они неподвластны. Будь это не так, историю Ромео и Джульетты написал бы не Шекспир, а Ньютон. Описал бы их дифурами, или как это называется, и сформулировал бы ещё парочку своих законов.

Он улыбнулся, а она свободной рукой провела по его волосам. Ей очень нравился этот мальчик, напоминавший молодого Андрея, но он был не для неё, и она была не для него.

— Я никогда не стану твоей женщиной, да и как бы мы потом посмотрели в глаза твоему отцу и моему мужу?

Митя поднёс к губам её руку и поцеловал.

— Я ни на что не претендую, и не думал претендовать. Я знаю, что неправ, и постараюсь…

Таня улыбнулась.

— В чём неправ? Что ты постараешься? Я вовсе не обижаюсь. Разве любовью можно обидеть? Ничего не говори, а выслушай меня. Вы долгое время жили с отцом одни, и в вашем доме не было женщин. Сейчас ты вернулся домой из казармы, а дома у тебя сразу две женщины. Конечно, тут у кого угодно чувства взыграют. Ты увлёкся мною просто потому, что я рядом, в пределах досягаемости. Я ведь вижу, что ты возбуждаешься, когда случайно увидишь как я неловко села или наклонилась, или ещё что-нибудь.

Он целовал её каждый пальчик в отдельности, а она улыбалась и гладила его по волосам. Она видела, что он всё понимает и согласен с ней.

— Тебе, Митя, нужна девушка, которую бы ты полюбил, и тогда мы будем просто хорошие друзья и не более того. Мы будем с улыбкой вспоминать это время.

Таня забрала у него свою руку, притянула его к себе и поцеловала в лоб. Она очень хотела, чтобы Митя её правильно понял, и чувствовала, что мальчик её понимает. Она была довольна тем, что объяснение состоялось, и чувствовала значительное облегчение.

Однако прошло несколько дней, и проблема возникла вновь, причём приняла такие острые формы, что она перепугалась за себя. В этот день они с Митей встретились случайно на автобусной остановке. В автобусе было много пассажиров, и они остались стоять на задней площадке, разговаривая о делах. Но на следующей остановке в автобус влезло очень много пассажиров. Оказалось, что впереди идущий автобус сломался и все его пассажиры пересели в этот автобус. Давка была жуткая, и их затолкали в дальний угол площадки, а когда автобус, наконец, тронулся, Таня обнаружила, что они с Митей буквально прижаты друг к другу. Таня всем телом прижималась к Мите и он, ощущая тепло её тела под лёгким летним платьем, утратил над собой контроль. Он наклонился и поцеловал голубоватую жилку, бившуюся у неё на нежной шейке.

— Митя, возьми себя в руки, — прошептала она ему, чувствуя, что сама возбуждается. Его молодое тело, к которому она была прижата волей случая, заставило сильней забиться её сердце, и она с ужасом призналась себе, что желание начинает наполнять её. А Митя уже не мог остановиться. Его рука, лежавшая у неё на талии, сползла вниз, и она почувствовала его широкую ладонь у себя на ягодице.

— Митя, что ты делаешь, — не прошептала, а буквально простонала она.

Её бёдра были прижаты к нему так тесно, что кровь бросилась ей в голову. Он целовал её в шею и искал губами её губы, и она подставила ему свои. Их языки соприкасались и ласкали друг друга, и опомнились они только тогда, когда автобус резко затормозил на остановке и все качнулись вперед, а потом назад. Многие пассажиры на этой остановке сошли, а они поехали дальше, потому что их остановка была следующей. Они были пунцово-красные и старались не смотреть друг на друга.

Дома Таня хотела сразу же пройти к себе в спальню, но Митя, обняв её сзади за плечи, остановил её. Она резко повернулась к нему, с намерением дать ему пощёчину, и увидела его виноватый взгляд.

— Прости меня. Я потерял над собой контроль, — тихо сказал он, и она покачала головой.

— Мы оба потеряли над собой контроль. Нам обоим надо привыкать жить в одной семье. И нам нужно какое-то время, чтобы всё стало на свои места.

Возможно, от этого общего признания им стало легче, и больше они не прятали друг от друга глаза. А Таня, после такого стресса, перестала следить за тем, как она сидит, и всё ли у неё застёгнуто. Однажды Таня наклонилась к Мите, наливая суп, и заметила, как его глаза метнулись к декольте её платья. Раньше она бы остро отреагировала на это, но сейчас она засмеялась и шепнула ему:

— В лифчике сегодня очень жарко, поэтому я его сняла.

— Извини, — сказал Митя и слегка покраснел. — Это я инстинктивно.

— Это просто инстинкт мужчины, — тихо сказала она, шлёпнув пальчиком его по носу, и они вместе рассмеялись из-за этой неловкости.

У них начались новые отношения, более естественные и более искренние. Он любовался её фигурой, её ножками, но уже с совершенно другим подтекстом, и она это понимала. Митя однажды признался ей, что хотел бы, чтобы у него была девушка не хуже, чем жена его отца. Ей были приятны любовь мужа, привязанность дочери и восторженное отношение к ней Мити. Её любила вся семья, и она любила их всех и считала себя очень счастливым человеком.

Глава 38