Сибирский триллер. Том 1: Жаркое лето 95 года

Митю и девушек оставляли на ночь, но они не захотели остаться и успели на последнюю электричку. Вагон электрички был практически пуст и девушки с Митей сели недалеко от входа. Глаза у Ксении были красные, и она время от времени прикладывала к ним платочек. Алёна сидела по другую сторону от Мити и думала о превратностях судьбы и о том, что никогда не знаешь, что тебя ждёт в ближайшем будущем. И вдруг она ясно увидела, что ждет их в очень даже близком будущем — в вагон входили пятеро развязных, очевидно, под хмельком, молодчиков. Они явно направлялись к ним, и двое, усевшись перед ними, нагло смотрели на девушек, а девушки вжимались в спинку сидения и придвигались ближе к Мите. Алёну охватила паника, она только сейчас поняла, какую глупость они совершили, решившись в такое позднее время ехать домой.

— Слышь, пацан, — сказал Мите один из усевшихся напротив них, — уступи одну тёлку.

Трое остальных, ставших за спинами у Мити и девушек, рассмеялись.

— А почему одну? — спросил другой сидевший. Он был бритоголовый, с золотой цепочкой на мощной шее, а на руке были надеты массивные перстни. Вероятно, он был в этой компании вожаком. — Можно обеих.

Густой, липкий страх начал заполнять Алёну от кончиков волос до пяток, и бритоголовый увидел её расширившиеся от страха глаза.

— А мне вот эту, — усмехаясь, сказал он и положил руку Алёне на колено. Он полез выше, но Митя, левой рукой перехватил его руку и правой рукой резким движением сломал ему два пальца. Тот завопил от боли и попытался вскочить на ноги, но Митя, тоже вскочив, выбросив локоть правой руки вперед и вверх. Локоть прошёлся снизу вверх по лицу бритоголового, вдавливая зубы вовнутрь рта, разбивая в кровь губы и ломая нос. Удар отбросил бритоголового на скамейку и, падая, он глухо стукнулся затылком о спинку сидения и сполз на пол. Сидевший рядом с ним напарник вскочил на ноги и Митя, немного повернувшись корпусом к нему, резко выбросил кисть правой руки из-за головы в его сторону. Митина рука, словно хлыст, должна была ребром ладони нанести удар в сонную артерию, но напарник бритоголового, видимо опытный боец с хорошей реакцией, в этот момент развернулся, чтобы нанести удар правой, и ребро Митиной ладони скользнуло по его горлу. Схватившись за горло и посинев, тот судорожно пытался вдохнуть воздух, широко раскрывая рот. Он был уже неопасен, и Митя, продолжая вращение корпусом, перенёся правую ногу назад и влево, повернулся на пятках и оказался лицом к трём нападавшим, находившимся сзади него. Блокировав левой рукой удар одного из них, Митя захватил правой рукой его длинные волосы, и резким движением нагнул его голову к спинке сидения. Послышался удар переносицей о деревянную спинку и Митя рубанул его сверху ребром ладони по шее. Визжали от испуга девушки, а двое оставшихся на ногах хулиганов, остолбенев, смотрели на Митю, как кролики на удава. Они не ожидали столь быстротечной и жестокой схватки и психологически не были к ней готовы. Они не знали, что им делать в такой ситуации, но Митя знал. Капитан Буланов, командир их разведроты, вколачивал это им регулярно. Он ходил перед строем своей пружинистой, кошачьей походкой, говорил негромко и вкрадчиво, но его слышал каждый.

— Схватку невозможно вести наполовину, на одну треть или на четверть. Жалеть противника нельзя. Ты его пожалеешь, а он поднимется и всадит нож тебе же в спину. Сопливые долго не живут, запомните, сынки! Жалеть надо свою мать, которая тебя ждёт, поэтому добей противника и вернись к ней живым.

Эти два хулигана были уже неопасны, и готовились сбежать, но отпустить их без наказания Митя не мог — его в роте натаскивали так, что рефлексы, как у волкодава, уже не позволяли это сделать. И перепрыгнув в одно касание спинку сидения, он оказался рядом с ними раньше, чем они смогли решить, что им делать.

Митя с девушками перешли в другой вагон, и он снял куртку. Она была старая, с модными раньше заплатами на локтях, и уже маленькая для него. Из-за резких движений она лопнула на спине и под мышками, а заплата на правом локте была вся в крови — этим локтем он изувечил лицо бритоголового. Алёна не могла никак успокоиться — её била дрожь и Митя, обняв её за плечи, пытался успокоить:

— Ну, что ты, Алёнушка, уже всё в порядке, успокойся.

— Я боюсь.

Она всхлипывала и рывками заглатывала воздух. Ксения со своей стороны обнимала её и гладила по плечу.

— Бояться-то уже некого, — сказал Митя, прижимая её к себе.

— Я тебя боюсь. Ты очень жестокий!

— Я жестокий? — изумился Митя. — А что я должен был делать? Уговаривать их незлым тихим словом или искусством танца объяснить им, что нельзя приставать к людям?

— Алёна, ты что, в самом деле? Митя ведь нас защищал, — сказала Ксения. — Возьми себя в руки, немедленно.

Ксения сочувственно посмотрела на Митю, а он наклонился и поцеловал Алёну в лоб:

— Ну, хватит, малышка, успокойся, я ведь тебя никогда не обижу!

Алёна, глубоко вздохнув, прижалась к его груди и начала потихоньку успокаиваться.