Сидни Шелдон. После полуночи

Через две недели Грейс возвратили в ту же камеру. Макинтош намеревался перевести ее на менее строгий режим, в крыло С и ту первую камеру, где сидели латиноамериканки, но Грейс так разволновалась, что психиатр порекомендовал не перечить заключенной. Начальник тюрьмы озадаченно нахмурился:

– Кора Баддс напала на нее. Она одна из самых буйных заключенных! С какой стати Грейс понадобилось вернуться туда же?

Психиатр пожал плечами:

– Знакомое окружение?

Джеймс Макинтош в который раз убедился, что женская логика ему недоступна.

Остальные заключенные рассудили проще:

– Неудивительно, что Кора и Карен так возбудились! Слышали? Грейс возвращается! Похоже, леди, устричный бар вновь открывается!

На самом деле Кора встретила Грейс на удивление равнодушно. Потому что в Грейс кое-что изменилось. Исчезли страх и настороженность. Их место заняли спокойствие и уверенность в себе.

– Значит, выкарабкалась?

– Выкарабкалась, – коротко отозвалась Грейс.

Карен была радушнее. Порывисто обняла сокамерницу, прижала к себе:

– Почему ты не поговорила со мной, если уж все было так плохо? Рассказала бы. Я бы сумела помочь.

Карен не знала, что влекло ее к Грейс Брукштайн. Возможно, некое внутреннее упрямство. Грейс была козлом отпущения, парией, изгоем, ненавидимой равно как тюремщиками, так и заключенными. Карен бесил стадный инстинкт. Кроме того, она по себе знала, что это такое – быть отверженной, преданной друзьями и родными.

Пристрелив любовника сестры, громилу и насильника, терроризировавшего Лайзу шесть мучительных лет, Карен ожидала, что та ее поддержит. Но вместо этого все набросились на нее, как стая гиен. Лайза разыгрывала скорбящую вдову.

«У нас были проблемы, но я любила Билли, – твердила она. И даже свидетельствовала против Карен на суде. Утверждала, что сестра – особа буйная, несдержанная, объявившая вендетту мужчинам. Намекнула, что Карен действовала не из сестринского сострадания, а из-за того, что Билли ее отверг. – Карен всегда хотела Билла. Я это видела. Но Билли она не интересовала».

Прокурор изменил статью с неумышленного убийства на убийство при отягчающих обстоятельствах.

Карен не пожелала больше видеть родных.

Но ее привязанность к Грейс Брукштайн имела более глубокие корни, чем общее несчастье.

Лайза была права в одном: Карен не слишком жаловала мужчин. Коротышки с мерзкими мордами хорьков, вроде Билли, никогда ее не привлекали. А вот невинные хрупкие блондинки, как Грейс Брукштайн, с широко поставленными глазами, тонкими гибкими руками, стройными ножками гимнастки, нежной кожей и россыпью золотистых веснушек на переносице – совсем другое дело!

Карен Уиллис была далека от стереотипных тюремных активных лесбиянок как небо от земли. От шуточек типа «устричного бара» ее тошнило. Она не собиралась ни к чему принуждать Грейс. Очевидно, Грейс не имела подобных пристрастий и погружена в свою скорбь.

К сожалению, это не меняло того факта, что Карен Уиллис влюбилась в Грейс. Услышав, что сокамерница попыталась покончить с собой, Карен едва не потеряла рассудок. Когда ей сказали, что Грейс выживет, разразилась слезами облегчения.

Грейс тоже обняла подругу.

– Ты ничем не смогла бы помочь, Карен. Тогда – нет. Но возможно, сейчас сумеешь.

– Как? Только скажи, Грейс. Я все для тебя сделаю.

– Я знаю, кто подставил меня и мужа. Не знаю только, каким образом он это сделал. Мне нужны улики. Доказательства. И я понятия не имею, откуда начать.

Лицо Карен озарилось улыбкой.

Что, если она действительно сумеет помочь Грейс?

– У меня идея.

Дэйви Баккола взглянул на часы и потопал ногами, стараясь согреться.

«Должно быть, я спятил, если ищу ветра в поле в таком Богом забытом месте. Не нужно было слушать Карен!»

Дэйви был высоким, смуглым, и если его нельзя было назвать красивым, то, несомненно, выглядел он лучше, чем большинство людей его профессии. Оливковая кожа с легкими следами юношеских угрей, умные зеленовато-карие глаза и мужественные черты лица, на котором доминировал орлиный нос, придававший мачо хищный вид. Женщины липли к нему, как мухи на мед. Вернее, липли, пока он не приводил их домой в убогую квартирку в Такахо, которую все еще делил с матерью, или заезжал за ними в двенадцатилетней «хонде-аккорд», той самой машине, которую водил еще в школе.

Частный сыск был интересной работой. Опасной и волнующей. Но никого еще не обогатившей. Не то что в сериале «Частный детектив».

Дэйви едва ли не с детства был по уши влюблен в Карен Уиллис. Как же он горевал, когда ее посадили, а семья от нее отвернулась! То дерьмо, которое она прикончила, само напрашивалось на такой конец. Но Дэйви подписался на это дело не ради Карен. Ради себя. Он хотел денег, вот что. А у Грейс Брукштайн деньги были.