Сидни Шелдон. После полуночи

А тем временем в одном из отелей Боготы Гэвин Уильямс стоял под холодным душем, с остервенением надраивая себя губкой. До чего же трудно оставаться чистым в этом грязном мире! Колумбия была самым злачным местом во всем мире! Здесь все было пропитано алчностью, заражено коррупцией. Гэвина тошнило от этого.

Яростно натирая свое запачканное тело, Гэвин думал о Мерривейле. В Швейцарии тот его унизил. И конечно, посчитал, что смеется последним. Но Гэвин думал иначе.

Мерривейл унизил не того человека.

Он об этом пожалеет.

Глава 12

Первый год заключения прошел быстро.

Большинство из тех, кто получил пожизненный срок, считали первые двенадцать месяцев самыми страшными. Карен описывала их Грейс так: «Ломка. Только отвыкаешь не от наркотиков, а от свободы».

Аналогия была довольно меткой, но для Грейс не годилась. Для нее первый год в тюрьме был чем-то вроде пробуждения от долгого сна. Она впервые столкнулась с реальной жизнью. Ее окружали самые обычные женщины. Из бедных семей. Женщины, выросшие не более чем в двадцати милях от ее дома, но жившие в мире, таком же чуждом Грейс, как рисовые поля Китая или пустыни Аравии.

И это было чудесно!

Грейс только в тюрьме осознала, что в прежней жизни дружба была миражем. Хрупкие, ненадежные связи поддерживали деньги или положение. В Бедфорд-Хиллз она увидела женскую дружбу иного сорта, порожденную несчастьем и укрепленную страданиями. Здесь если кто-то говорил тебе доброе слово, то не лгал и не притворялся.

Грейс медленно, осторожно, начала наводить мосты. С Карен. С девушками, которые работали вместе с ней в детском центре. Даже с Корой Баддс.

Кора была сгустком противоречий. Злобная, угрюмая и необразованная, она могла запугать любого – Грейс испытала это на собственной шкуре во вторую же ночь в Бедфорде. Но Кора была также верным другом и преданной матерью. После того как Грейс попыталась покончить с собой, материнские инстинкты Коры взяли верх. Не столько Карен, сколько Кора постаралась смягчить предубеждение остальных заключенных против «белой сучки». Когда женщины из детского центра стали бойкотировать Грейс, отказывались говорить с ней и даже обедать в одной комнате, именно Кора сцепилась с ними.

– Дайте сучке шанс! Она ничего не украла. Вы что, смеетесь? Такая, как она, черствой булки не сумеет стянуть!

– Она богата, Кора.

– У нее даже детей нет! Почему ее перевели сюда? Даже начальник лижет ей задницу!

– Меня послушайте! – веско произнесла Кора. – Начальник едва ее не уморил. Но говорю я вам: она в порядке. И вовсе не такая, какой ее выставляли в суде и в сводках новостей. Дайте ей шанс.

Медленно, неохотно женщины стали включать Грейс в свои беседы. Завоевать их доверие, а потом и дружбу стало для Грейс целью и значило больше, чем она могла выразить. Общество заклеймило женщин из Бедфорд-Хиллз как преступниц и изгоев. Теперь же Грейс впервые в жизни задалась вопросом: что, если общество само совершает преступление, отвергая подобных женщин? Прежде Грейс жила Американской Мечтой. Грезы о богатстве, свободе и погоне за счастьем были ее реальностью с самого дня рождения. В Бедфорд-Хиллз она увидела оборотную сторону золотой монеты: безнадежность бедности, непрерывную череду распавшихся семей, скверное образование, наркотики и преступления, узнала о железной хватке уличных банд.

«Все это просто лотерея. Тюрьма – вот судьба этих женщин. Точно так же как когда-то богатство и роскошь были моей судьбой.

Пока кто-то не украл их у меня».

Грейс повезло больше, чем многим заключенным. У нее было нечто редкостное и бесценное. То, за что другие женщины в Бедфорде готовы были отдать все на свете. Целеустремленность. Здесь, в тюрьме, у Грейс появилось ДЕЛО. Не похожее на покупку дизайнерских вещей в дорогих магазинах. Или на организацию вечеринки. Ей требовалось понять, что в действительности случилось в «Кворуме». И дело было не в свободе, а в правосудии. В том, чтобы найти истину.

Если бы Грейс попросили выбрать одно слово, чтобы описать, какой она стала за этот первый год, она ответила бы «свободной». И в этом, возможно, заключалась самая большая ирония.

Каждый день с девяти до трех Грейс работала в детском центре. Работа была благодарной и разнообразной. Дети приходили ежедневно, чтобы побыть с матерями. И хотя связь между родительницами и их отпрысками была очевидной, обе стороны иногда не знали, чем заполнить часы свидания. Обязанностью Грейс было им помочь, предлагая рассказать сказку, посетить уроки чтения, рисования, домоводства, – словом, помочь мамам с детьми хорошо провести время, не задумываясь о том, почему они оказались здесь. Детский центр был единственным местом в тюрьме, где заключенным позволялось надевать «уличную» одежду, которую приносили сестры милосердия.

Управляющая детским центром сестра Тереза сама ходила по этому вопросу к начальнику Макинтошу.

– Дети пугаются униформы, – заявила она. – Нам и без того достаточно сложно установить нормальные отношения между матерями и детьми, а тут еще мамы выглядят как инопланетянки!