Сидни Шелдон. Узы памяти

– Это все Лидия. Подумаешь, ужин-шмужин, – отмахнулась Люси, ставя на блюдца костяного фарфора кофейные чашечки с узором из роз. – Поговори со мной. Каково это? Я имею в виду, каково это в действительности?

– Работа? Волнующе, – улыбнулась Алексия, но глаза оставались настороженными. Она что-то утаивала.

– Но?

– Никаких «но». Это большая честь и, конечно, огромные трудности.

– Милая, – ласково сказала Люси, – ты же не на новостном телеканале. Не стоит говорить стандартными фразами от имени партии. Ха! Я даже не имею права голосовать в веселой старой Англии. Поэтому вполне можешь сказать мне правду.

– Это правда, – улыбнулась Алексия. – Во всяком случае, работа потрясающая. Но стресс тоже велик. У меня была парочка неприятных инцидентов.

– Что в Англии означает…

– Угрозы. За несколько недель до нашего приезда кто-то звонил.

Алексия рассказала о зловещем, искаженном голосе и яростных проклятиях.

– Что-то насчет того, что кровь моя прольется в пыль. Я не знаю.

– Господи! – воскликнула Люси. – Какой кошмар!

– Ну, я бы так не сказала. Но меня беспокоит, что этот псих где-то раздобыл мой телефон.

– Еще бы тебя не беспокоило! – тихо ответила Люси. – Тедди знает?

– Знает о звонке.

Люси достаточно хорошо знала подругу, чтобы читать между строк.

– Есть что-то еще. То, что ты ему не сказала.

Очень слабо сказано!

– Люси, я так много не говорю ему! Поверь, ты представления не имеешь. Если бы он знал обо мне все, немедленно бросил бы!

– Тедди? Бросить тебя? Никогда!

– Бросил бы.

Алексия опустилась на кресло-качалку в углу. Здесь, в знакомой кухне, наедине с лучшей подругой, так далеко от Лондона, Вестминстера и всего, что случилось, она почувствовала непреодолимую жажду исповедаться, снять с себя это бремя. Позволить еще кому-то узнать всю правду о ее прошлом, кем она была… была давно и что сделала. Знать, что кто-то простил ее.

Может ли Люси Мейер стать этим человеком?

Поставив кофейные чашки, Люси подошла к подруге:

– Алексия, милая, ты дрожишь. Что случилось, ради всего святого? Мне ты можешь рассказать все. Положение не может быть настолько скверным.

– Несколько недель назад кое-кто попытался поговорить со мной. Кто-то из моего прошлого.

– Кто именно? Хочешь сказать, это бывший бойфренд?

– Что-то в этом роде.

Алексия сжала ладонями виски.

– Я хочу рассказать тебе. Но не знаю, с чего начать. Есть вещи, которых ты обо мне не знаешь. Ужасные вещи.

Люси попыталась осознать сказанное. Инстинктивно поняла, что не стоит давить на Алексию, не стоит ее торопить. Пусть Алексия сама решает, когда и что рассказать.

– Но этот человек из прошлого… он знал?

– Да, приехал, чтобы увидеть меня. Он сидел в тюрьме и страдает психическим заболеванием.

– Боже, Алексия. Ты обязана сказать Тедди. Этот человек кажется по-настоящему опасным.

– Да… я сама решила проблему.

– Как?

– Потребовала его депортировать.

– Прекрасно.

– Ты так считаешь? Видишь, я не знаю, правильно ли поступила. Однажды он сделал кое-что ради меня. Благородное и доброе. И заплатил за это огромную цену. Но я отвернулась от него, когда он нуждался во мне.

К собственному изумлению, Алексия почувствовала, как слезы ползут у нее по щекам.

– Просто я ощущаю такое давление! Угрозы по телефону, Билли, взявшийся неизвестно откуда…

– Его зовут Билли? Человека из твоего прошлого?

Алексия кивнула.

– Было много всего другого. Весь кабинет меня ненавидит. Мне докладывают об этом почти ежедневно. Да, и еще один кошмар – нашу собаку отравили. Собственно, это была собака Тедди.

Люси приняла подобающий ситуации испуганный вид.

– Иногда мне кажется, что все это каким-то образом связано. И ненависть имеет одну, общую причину. Это самое ужасное. Я ничего не знаю, и незнание сводит меня с ума. Это могло стать счастливейшими днями моей жизни. А я теряю рассудок.

– Ну, – рассудительно заметила Люси, – похоже, корень зла в этом Билли. Теперь, когда он депортирован, ситуация должна улучшиться. Я уверена!

– Надеюсь. – Алексия шмыгнула носом. – Но что, если это не имеет с ним ничего общего. Всякий может стоять за этими угрозами. Это может быть один из заключенных, чьи сроки я увеличила, или один из их членов семьи. Столько людей ненавидят меня, Люси! Даже моя дочь. Давай будем честны: если кто-то и хочет, чтобы моя кровь пролилась в пыль, так это Роксанна.

– Это неправда! – покачала головой преданная Люси, хотя подозревала, что это именно так и есть. Она заметила, как мрачна Рокси, как буквально сжимается, словно ужаленная змеей, при звуках материнского имени. Очевидно, с прошлого лета отношения матери и дочери еще ухудшились. Но Алексия могла быть крайне язвительна по отношению к дочери и совершенно слепа к этому факту.

Арни Мейер просунул голову в дверь и поразился, увидев, что жена стоит на коленях, утешая всхлипывавшую Алексию. Арни в жизни не видел, чтобы та плакала. Даже когда Рокси боролась в больнице за жизнь.

– Что случилось, Господи милостивый?

– Ничего, – пробормотала Алексия.

– Я могу помочь?

– Да, – кивнула практичная Люси. – Можешь отнести кофейные чашки в гостиную. Нам нужно несколько минут.

– Позвать Тедди?