Сидни Шелдон. Узы памяти

– Она работала, – смущенно призналась Алексия. – Я солгала. Потому что не хотела тебя беспокоить.

– Ради Бога, Алексия, я не ребенок! Я хочу знать подобные вещи.

– Знаю. Прости меня. Так или иначе, я дала пленку полиции, и там узнали, кто он.

– Да? И кто же?

– Американец. Бывший заключенный, и к тому же психически больной.

– Иисусе!

– Все не так плохо, как звучит. Он не склонен к насилию, но беда в том, что снова появился на Парламент-сквер за пару недель до каникул. Он схватил меня, когда я выходила из машины вместе с Эдвардом. Мы…

– Стоп-стоп-стоп. Придержи коней.

Тедди сел прямее.

– Схватил тебя? Что это означает? Он причинил тебе боль?

– Нет. Я была шокирована, и только.

Тедди молча впитывал информацию. Он терпеть не мог, когда Алексия что-то от него утаивала, особенно подобные секреты. Защищать ее – его работа. Его долг. Он чувствовал себя полностью опустошенным.

– Где была полиция, когда все это произошло? Твоя так называемая охрана?

– Они были на месте. Оттащили его от меня.

– Надеюсь, ему предъявлены обвинения?

Алексия неловко поморщилась. Тедди широко раскрыл глаза.

– Ты подала на него в суд?

– В этом не было нужды. Эдвард все уладил.

– Каким образом?

– Мы депортировали его. Без лишнего шума. Не хотелось, чтобы пресса раздула историю. Ему следовало тихо исчезнуть.

Тедди одобрительно кивнул. Единственная приятная новость за этот вечер.

Несколько минут он молча пил бордо.

– Как его звали? – неожиданно выпалил он.

– Это так важно? – удивилась Алексия.

– Для меня – да. Я бы хотел знать.

– Боюсь, что не могу тебе сказать.

Тедди, не веря ушам, уставился на нее.

– Что? Не глупи, дорогая. Кто он?

– Мне жаль, но я не могу. Тебе придется довериться мне в этом отношении.

– Довериться?! Ничего себе! Очевидно, это ты не доверяешь мне настолько, чтобы все рассказать!

Тедди вскочил и принялся мерить шагами террасу. Покой и умиротворенность вечера куда-то исчезли. Он ощущал настоящую боль, как от удара в живот.

– Не сердись! – взмолилась Алексия. – Ты знал, во что мы впутываемся, когда я начала претендовать на эту работу.

«Разве?» – с горечью подумал Тедди.

– Я больше не какой-то неизвестный член парламента с задних скамей. Я министр внутренних дел.

– Мне известна твоя должность!

Подобная вспыльчивость не была присуща Тедди, особенно в спорах с женой, но сегодня он окончательно вышел из себя.

– В таком случае ты также должен знать, что есть вещи, много вещей, которыми я не имею права делиться с тобой, – отпарировала Алексия. – Так уж вышло.

– В таком случае зачем все рассказывать? Зачем жаловаться, что тебя тревожит этот человек, а потом не позволять мне помочь?

Алексия уловила искреннее раздражение в его голосе. И обиду тоже. Возможно, ей не следовало ничего говорить. Но после вчерашней сцены на кухне Люси она чувствовала все возраставшую потребность рассказать кому-то о своих страхах.

– Я рассказала только потому, что ты спрашивал. И потому что хотела быть честной, как можно более честной.

– Так вот этого, черт побери, недостаточно!

Встав, она обняла Тедди за талию и прижалась к нему. Ласково. Беззащитно. Покаянно.

Словно так сильно нуждалась в нем.

И Тедди не устоял. Почувствовал, как тает сердце.

Повернувшись, он схватил ее в объятия.

– Я хочу защитить тебя, Алексия. Только и всего. Неужели не понимаешь?

– Ты и защищаешь меня, – прошептала она. – Прямо сейчас. Ты так нужен мне, Тедди! Без тебя я бы ничего не достигла.

Тедди крепко поцеловал ее в губы. Он никогда не прекратит желать ее. Никогда.

Лежа в объятиях Майкла, обнаженная и пресытившаяся, Саммер смотрела в потолок, растянув в улыбке рот до ушей.

Все кончено. Она больше видеть не желает Чада Бейтса.

Дыхание Майкла пощекотало ухо, и теплая тяжесть его тела прижалась к ее спине. От него пахло потом, одеколоном и сексом, и Саммер поняла, что еще никогда не хотела мужчину так сильно, как этого. Целуя его, она прошептала:

– Я думала о том, что ты сказал.

– О том, что твоя попка – восьмое чудо света?

Рука Майкла поползла вниз.

– Нет. Не это, – хихикнула Саммер.

– Потому что так оно и есть. Честно, будь ты англичанкой, я бы велел сохранить ее для нации. Но у вас, янки, нет чувства преемственности и наследия.

– Нет, о том, что мы по-настоящему так и не узнали друг друга даже после стольких лет.

– А, это…

– Чистая правда.

Майкл стал лениво обводить ее соски указательным пальцем. Саммер застонала от наслаждения. Его руки на ее теле были полным блаженством. Она вздрогнула при мысли о том, где и как он оттачивал свою технику.

– Я серьезно. Получается, я знаю твою семью лучше, чем тебя. Твоя мать – автомат. Твой па – святой.

– Я бы не заходил так далеко, – пробормотал Майкл.

– А Рокси всегда была такой милой и беспечной… до того.

– Да, – печально улыбнулся Майкл. – Так и было.

– Но я ничего не знаю о тебе. То есть не знаю по-настоящему.

Майкл лег на спину и широко раскинул руки:

– Спрашивай, что хочешь. Я – открытая книга.

– Ладно.

Саммер приподнялась. Майклу понравилось, как ее каштановые волосы рассыпаются по простыне.

– Почему ты ушел из Оксфорда?

– Все просто. Мне было скучно. Следующий вопрос?

– Тебе легко наскучить?