Сигнальные пути

Проблема рака – во многом – это проблема границ индивидуальной свободы на «биологическом», «клеточном» уровне. С точки зрения организма как единого целого, злокачественная опухоль – это вариант диссидентства, вариант эскапизма – бегства от общего контроля. Организм посылает сигналы – клетка не отвечает, организм требует – клетка игнорирует, совместное сосуществование накладывает ограничения, но раковая клетка плевать хотела на общий интерес и безудержно «самовыражается», воспроизводя себя снова и снова. Разумеется, не стоит понимать эту политическую аналогию слишком буквально – общество, в отличие от организма, может достигать высокой степени организации, различными путями, и в определенный момент именно носители более передовых идей могут оказаться в меньшинстве, в то время как для многоклеточного организма практически любое отклонение от единственного правильного плана развития ведет к деградации и болезни. Но, возможно, она позволит тебе понять, почему я так невысоко ставлю «самовыражение ради самовыражения» и «революцию ради революции» в отсутствие внятной программы построения «нового мира». Целостность сложной системы – это бремя, которое легко скинуть, но чертовски трудно восстановить.

Единство многоклеточного организма – всегда компромисс; оды совершенству живого мира, которые поют теологи и художники, вызывают у биологов колики от смеха. Мы все устроены черт знает как, через пень-колоду естественного отбора. Но это работает. Несовершенные тела, сочетаясь, зачинают новую жизнь, несовершенные мозги постигают тайны безграничной Вселенной и бесконечной человеческой души, рабовладельческая Греция дарит миру Фидия и Платона, грязная, суеверная, погрязшая в междоусобицах Италия чарует Высоким Возрождением. Тоталитарный СССР запускает человека в космос, снимает «Ежика в тумане» и «Иваново детство», и если не освобождает полностью обобщенную «женщину Востока», то все-таки сильно смягчает многовековой социальный и религиозный гнет, список можешь продолжить сам.

СССР, к слову, дал миру гораздо больше Третьего рейха, и даже одно это, вынося за скобки иные соображения политического, философского и гуманитарного характера, не позволяет мне ставить между этими двумя системами знак равенства.

Как ты уже, наверное, понял, я не очень высоко ценю свободу, если она не сопровождается повышением уровня организации материи – будь то общество или организм. И раз уж мы все равно ударились в словоблудие, то позволю себе еще один пассаж, на это раз – философский. «Свобода» здоровой, дифференцированной клетки в организме – ограниченная множеством факторов – это классический пример «позитивной свободы» или «свободы для», подразумевающий наличие «высшей ценности» – существование целостного организма – и неотделимой от «ответственности» за выполнение жизненно важных функций (эритроцит – переносит кислород, гепатоцит – нейтрализует яды, нервная клетка – проводит электрический импульс и выбрасывает медиаторы в синаптическую щель). «Свобода» раковой клетки – это типичная «негативная свобода» или «свобода от», свобода без ответственности… В современном гуманистическом дискурсе эти две не просто альтернативные, но в определенном смысле взаимоисключающие версии «свобод» шулерски перетасовываются. От этого происходит множество непониманий. Я опять отвлеклась… Впрочем – тема располагает.

Если по отношению к организму опухоль может рассматриваться как единое целое, то внутри себя она представляет «серпентарий единомышленников», состязающихся «кто кого». Живую модель дарвиновского «естественного отбора», в которой организм играет роль «среды» и «источника ресурсов», за которые борются переродившиеся клетки. Эта гоббсовская война «всех против всех», которую нам периодически пытаются навязать как практически идеальную модель социального устройства, в случае опухоли приводит к усилению злокачественности в ходе развития болезни. Благодаря генетической нестабильности и нарушению процессов «редактирования» ошибок в ДНК, раковые клетки мутируют гораздо чаще своих нормальных собратьев. Мутации, способствующие ускорению деления, закрепляются в популяции и в следующем клеточном поколении получают «эволюционное преимущество» перед менее активными клонами.