Сигналы точного времени

На том берегу черный шпиль железной вышки, гряда черных вязов, вспушенные, будто акварельные потеки на влажном листе опушки. В просветах между стволами вечерняя заря и та же картина в воде в перевернутом виде, но глаже и глубже. Редкие льдины идут серыми кусками, чуть слышно шорох и изредка хруст. Двое парней зачем-то решили переправиться на лодке через разлив в сторону мельницы, перевернулись и утонули. Эту историю обсуждают во дворе, заметное происшествие. Строение мельницы на горизонте за полем необычное и таинственное. Белый плоский фасад, едва возвышающийся фронтон с непонятными столбиками-рожками по углам и по центру крыши, два больших окна на уровне второго этажа, одно на первом и несимметрично квадратная дверь. Одинокое это здание всегда маячит вдали на отшибе, в той стороне садится солнце, там другой край мира. По воде укорачивается и остывает красная дорожка, представляю, как два тёмных силуэта в лодке отталкиваются вёслами от берега.

Папа шутливо дергает мою руку в своей: «Что, домой, а то мама ругаться будет» …

67.

В мае в новом жёлтом пахнущем клеёнкой плаще с капюшоном, в красных резиновых сапогах с зелёной каймой хожу по луже у дома.

68.

Схваченные взглядом лента леса, поля, село, огромный серый элеватор, белый станционный домик с синими ставнями, рядки молодой капусты, пугало, собачка-дворняжка, – в линиях дождя, что пролетел снаружи мимо деревянной рамы верхней полки – обратной каруселью, наспех пролистанными страницами впускает в бескрайность жизней, дружб, тёплых гнездований, других игр, новых словечек, произношений, кухонных запахов, мальчиков, девочек, – кто бы мог быть самым закадычным другом, но не станет, или станет, потому что всегда будет вон та опушка с раскидистыми, более сочными, густыми, чем у нас деревьями, и те громоздящиеся на плато россыпи домиков под вечерним солнцем. – Гляжу как на необъятное обещание, на облака в роскоши, тающие задумчивыми оттенками, оставшегося где-то далеко позади на ярусах ступенчатых горок, присваивая воображённое любование из чужого окна, одетый в пространство неведомого придуманного дома, в запахи прихожей, кухни, еды, одёжного шкафа, чужой нежности и теплоты.

69.

Лето 1971 года, на столе в зале газета с большими фотографиями космонавтов в тяжёлой чёрной рамке.

70.

После отъезда гостей досталась пустая коробка из-под папирос, прозрачная хрустящая шторка под крышкой, в углу крошки табака, – колкий, похожий на невычесанную шерсть запах, даже приятный. Горы – изломы, чёрное, снег; на крышке чёрный силуэт всадника напротив острых белых пиков, пятно человека и лошади напоминает растёкшуюся кляксу. В мгновение перед прыжком, перед ними расщелина или пропасть - не видно. Слежу за всадником внутри его тревожной истории, – слившиеся в целое фигуры, подхваченные ветром края одежд, ржание, - опасность, погоня? Желтоватая бумага, вроде газетной, преображается в слепящие вершины, головокружительные расщелины, ущелья, заснеженные распадки. Три неровных пятна неокрашенной бумаги вклиниваются в голубое с серыми стёсами каменных складок, смыкаясь с чернильными краями глубокой ночи, извне картинки на горные пики падает лунный свет: скрытое, помогает понять, что неизмеримо дальше, чем когда видимо.

71.

У меня много разной копирки – чёрной, синей, фиолетовой, красной, даже жёлтая. Едва уловимый запах барбариски. Тонкие листы, дрожащие от движения и сквозняка. С наружной стороны матовые, внутренняя переливается жирным блеском, напоминает ваксу и пачкает пальцы.

72.

Растянувшейся на тротуаре сандалето-топающей змейкой по двое ведут из садика на прогулку, на стадион. Жму в своей руке руку Люси, она мою, пока доходим – пальцы успевают стать мокрыми. Губы Люси – как оттиск помады на листе, тихий овал лица, нерезко розовые щёки, будто в смущении, коротко обрезанные по линии не густые, но мягкие тёмно-русые волосы, поблёскивает солнечной радугой голубой бант. Дружим не сговариваясь, когда строят становимся вместе. В холле с высокими окнами, где ожидают нас родители, чтобы забрать домой, Люся завязывает на моих ботинках шнурки бантиком, - не умею завязывать кроме как узлом, а у неё выходит лёгким слитным движением пальцев; замечаю, как наши мамы показывают улыбки и обмениваются взглядами.

У торца зелёного поля вытянутый одноэтажный дом с низкой шиферной крышей.  Когда папа брал с собой на футбол, видел, как из него, прижав локти к корпусу, выбегают футболисты в форме. На кривоватых мускулистых ногах чёрные бутсы с шипами, стёртые на носках, испачканные зелёным травяным соком; прыгают пружинисто вверх, перебирают коленями на месте; напряжённые выпуклые коленные чашечки и мышцы демонстрируют силу и напор, как на повышенных оборотах мотор мотоцикла.

На противоположной стороне, помахивая хвостами, между деревьев неспешно бродят коричневые и палевые коровы из домов, чьи «зады» выходят к стадиону. Огороженная танцплощадка, в центре на невысоком постаменте – почти целая, но сильно облезлая фигура девушки-спортсменки.