Сигурд. Быстрый меч

Мы выехали на рассвете и к полудню были на хуторе. Старик Эрик, прозванный Копченым за ожог в пол лица, полученный при осаде какого-то города, присматривавший за хозяйством, удивился, но был рад тому, что этой осенью ему не придется гнуть спину на работе одному. Он сказал, что припасов на хуторе не хватит на четверых, но я ответил, что мы еще успеем запасти рыбы и дров, а на хлеб и вяленное мясо у меня достаточно серебра. Жена Копченого Эрика Труда первым делом поклонилась Бриане и сказала, что рада видеть такую молодую хозяйку. Мне пришлось объяснить, что Бриана не жена мне, а служанка, которая будет помогать в стряпне и прочих делах, а также учить меня языку и обычаям саксов. Услыхав мои слова, Эрик рассмеялся и сказал, что кровать в усадьбе достаточно широка, и нам будет удобно изучать обычаи саксов, хотя он уверен, что в этих делах и у них все обстоит примерно так же, как и у нас. Он рассмеялся опять и не мог успокоиться до тех пор, пока Труда не дернула его за рукав.

Мы поселились в главном доме, а старики остались в своей землянке. Я не раз звал их перебраться к нам, говоря, что не стоит тратить дрова на обогрев двух домов сразу, однако Копченый Эрик лишь смеялся и говорил, что они не хотят мешать Бриане наставлять меня в обычаях саксов. Я уверял его, что он нам нисколько не помешает, однако Эрик не верил.

В первый же вечер я и правда обнял Бриану и потянул ее к широкой хозяйской кровати, однако она резко оттолкнула меня и сказала:

– У тебя был случай сделать это, Сигурд, но ты упустил его. Второго такого случая я не даю. Да и в нашем уговоре такого не было.

Она легла на узкой скамье у противоположной стены и, показав мне длинный нож, положила его рядом с собой. Я рассмеялся, потому что мог легко отобрать этот нож, однако это стало бы нарушением уговора, а Бриана теперь не была рабыней и могла просить защиты у тинга31. Однако не это останавливало меня. Я чувствовал, что если добьюсь ее силой, то мало радости ждет меня этой зимой.

Так мы и зажили: я с вечно жалующимся на боль в спине Копченым Эриком отправлялся на лов рыбы или проходил на лодке вдоль берега в поисках плавника – обломков деревьев, унесенных бурей, или лодок, разбитых волнами, – для того, чтобы зимой нам было чем согреться, так как деревьев в наших краях было немного. Бриана и Труда сушили рыбу и стряпали. Днем мы с Брианой, а иногда и с Эриком, упражнялись с мечами и луком. А по вечерам Бриана рассказывала мне о далеких землях и учила чужим словам.

Со временем, правда, мы убедились, что на поварне от Брианы мало проку, и стряпня у нее получалась то подгоревшая, то пересоленная, а рыба, которую она чистила, перед тем, как вывесить сушиться, скоро начинала гнить. Потому все чаще Бриана просила взять ее с собой на лов рыбы, говоря, что это у нее получится лучше. Так что вскоре Копченый Эрик, к его радости, стал оставаться на хуторе, а мы с Брианой закидывали сети или собирали плавник.

До холодов мы вспахали поля и засеяли их озимой рожью, что все-таки дал мне с собой Бьёрн, и случалось, что вместо Эрика лошадь за повод вела Бриана, а я шел за плугом. С мечом у девушки получалось все лучше, и довольно скоро мы стали пробовать биться в полную силу. А вот натянуть лук ей было тяжело. Со временем она все чаще выполняла мужскую работу, так что я стал по-другому смотреть на нее, все больше видя в ней товарища, а не служанку.

У меня с обучением все было гораздо хуже. Я раз за разом повторял за Брианой названия земель в ее краях, но все эти Девоны и Сумерсеты путались у меня в голове, а из видных ярлов я запомнил только Этельрика из Мерсии. Лишь один рассказ Брианы крепко засел в моей памяти – про короля Этельреда, которого в наших краях называют Эдальродом, и его сводного брата короля Эдварда, которого убили по приказу его мачехи, матери Эдальрода. Бриана смеялась над моей неспособностью запоминать имена, особенно имена верховных жрецов Белого Христа, которые в землях саксов имели немалый вес и могли указывать даже самому королю. А я отвечал, что легко запомнить имя того, кого видишь перед собой, и что когда мы отправимся в Англию, мне будет намного легче запоминать имена своих знатных пленников в ожидании выкупа.

С языком было легче, потому как он не сильно отличался от нашего. И Бриана даже научила меня словам кельтского наречия, на котором говорили на западе острова англов. Сама она как-то созналась, что в ней кельтской крови не меньше, чем крови саксов.

Раз мы с Брианой отправились на лодке на север вдоль берега, чтобы перед наступлением холодов забрать те сети, что поставили там, где подводное течение пригоняло рыбу к берегу. Мы отошли, наверное, на полдня пути от дома. Была уже середина осени, светило солнце, но море волновалось, дул пронизывающий ветер, и мы оба кутались в плащи из пропитанной льняным маслом шерсти, укрываясь от брызг. Я стоя вытягивал сеть, а Бриана сидела на веслах и старалась держать лодку носом к волне, чтобы ее не так сильно качало.

Я посмотрел на нее и спросил: