Сияние Авроры

– Эшвары – наши кукловоды, – продолжает Каэрсан, сверкая фиалковыми глазами. – А мы – их марионетки. Представь, каким самомнением нужно обладать, чтобы заселить сотни миров существами по собственному подобию. И все ради какой-то жалкой мести? – Он обводит рукой помещение, радуги пляшут на поверхностях кристаллов. – В том-то и вся шутка, Аврора Цзе-Линь О’Мэлли. Это все, кем мы являемся. Нет никаких богов. Никакого великого замысла. Никакой другой цели, кроме отчаянной попытки павшей империи нанести последний удар. Лотерея бесчисленных жизней длиною в миллион лет ради одного последнего шанса отомстить.

Эта мысль никак не укладывается у меня в голове. Но благодаря силе, соединяющей и связывающей нас, я понимаю, что Каэрсан не лжет. Все мировые религии, все истории сотворения, все верования о том, почему и как это началось…

Неужели нас всех действительно создали эшвары?

Это осознание камнем опускается на мою грудь. Ледяная рука сдавливает внутренности. Интересно, как эту новость воспринял бы Финиан. Что бы сказал Тайлер.

Творцы…

А потом я отгоняю эту мысль прочь, сбрасываю с себя ее тяжесть. И усилием воли вновь переключаю внимание на Каэрсана, который, смерив меня взглядом, усмехается.

– Ты – ничто для эшваров. И все равно готова умереть за них?

– Конечно, – отвечаю я. – Что бы ты там ни говорил, Ра’хаам по-прежнему хочет поглотить галактику и все живое в ней. Еще одна жизнь ради того, чтобы его остановить, кажется мне достаточно малой ценой.

Я неторопливо разглядываю его.

– Очень жаль, что тебе не хватило смелости ее заплатить.

Тут я вижу, как в его взгляде буквально на долю секунды вспыхивает гнев.

Любопытно.

– Зато мне хватило силы самому творить свою судьбу, – холодно отвечает он. – Сойти с пути, который для меня проложили мои так называемые хозяева.

Я фыркаю:

– А в твоем представлении сила заключается в разрушении собственного мира? В убийстве миллиардов представителей своего народа?

Я замечаю краем глаза, как Кэл переминается с ноги на ногу.

Его отец невозмутимо пожимает плечами:

– Ты так говоришь, будто мне далось это с трудом. Вот только все мои связи давно уже порваны, сожжены дотла. Ведь именно этому нас учили.

Сожги все дотла.

В этом есть определенная логика. Если Каэрсан избавился от всех привязанностей – семьи, любви, чести, верности, – но не заменил их стремлением уничтожить Ра’хаам, то что в итоге осталось? Лишь пустая оболочка, обладающая силой Триггера.

Но я почему-то уверена, что все не совсем так. В его взгляде проглядывает нечто такое – вспышка гнева, которая точно серебристая рыбка показывается на поверхности и исчезает, – что подсказывает мне: то, что он когда-то сжег, начинает постепенно возвращаться.

А еще что я, возможно, сильнее.

Тогда я обрушиваю на него волну чистой силы, быструю, как удар хлыста. Он отшатывается, а потом выпрямляется, излучая презрение.

– Что это было, дитя?

– Просто «привет», – отвечаю я максимально любезным тоном.

Каэрсан наносит ответный удар, но я инстинктивно вскидываю руки. Моя энергия, полночно-синего цвета, пестрит серебристыми всполохами, напоминающими галактические туманности, звездный свет. Его же, темная, пыльно-красная, словно засохшая кровь, изрезана прожилками цвета античного золота. В ней ощущается глубина, густота и сила, которые показались бы мне устрашающими, останься я собой.

Но это уже не я. Эшвары позаботились об этом, и теперь понятно почему.

Он вновь атакует, его сила налетает подобно жалящей змее, однако я сдерживаю ее. Полуночная синева и красно-коричневая густота переплетаются, каждый пытается задавить другого. Я бесстрастно погружаюсь в свою энергию, понимая, что страсть погубит его. А моя целеустремленность мне поможет.

После чего обрушиваюсь на архонта всей своей мощью, и удар оказывается сродни пощечине. Голова Каэрсана дергается в сторону, на безупречной щеке появляется крошечный порез. Серебристые косы, которые все это время заслоняли половину лица, сдвигаются и открывают моему взору глаз, скрываемый от всей остальной галактики.

Он, как и мой собственный, излучает белый свет.

При этом глаз окружают шрамы, прорезающие черты Каэрсана, как трещины – старое русло реки. Правая сторона лица сморщена и выглядит постаревшей, как будто из нее высосали всю жизнь. Свет просачивается сквозь трещины на щеке, он сердито смотрит на меня и, словно стыдясь, возвращает косы на место. Затем бросает взгляд на Оружие, на кристальные пики, устремленные к трону в его сердцевине.

– Теперь ты знаешь. Чего мне стоило применить его. И чего будет стоить тебе. – Он обнажает в рыке заостренные зубы. – Они наделили нас силой лишь для того, чтобы эта тварь вновь ее забрала. Разрушила нас шаг за шагом. Наша смерть не будет красивой. Она не станет величайшим подвигом. Они хотят уничтожить нас постепенно. Двадцать две разрушенные нами планеты – двадцать два обломка души, вырванные из нас и скормленные один за другим машине возмездия.