Сияние (СИ)

– Пока я чувствую, что нужна здесь, я никуда не уйду, Гермиона. В этом мы очень похожи с Флавиусом: он и мы с Джонатаном единственные, кто чувствует, что попал сюда неспроста. В этом наше предназначение: быть здесь и помогать таким, как ты, случайно оказавшимся за Аркой и нуждающимся в успокоительном отваре или чае, сбивающем температуру, – с доброй усмешкой коснулась она её лба. – Кстати, жар почти спал.

– Но если мы решимся, – выпрямилась в спине Гермиона, облизнув пересохшие губы. – Если все мы решимся уйти за сияние, вы же с Джонатаном пойдёте с нами?

Элен замерла.

– Если я почувствую, что сделала здесь всё, что могла, то…

Она не договорила – только приподняла уголки рта в подобии улыбки и замолчала.

Возможно, Гермионе почудилось, но глаза Элен светились.

Впервые или снова, но они светились надеждой.

Гермиона думала об этом всю дорогу до водопада, вспоминала полуулыбку Элен, а потому улыбалась сама. Почему-то ей казалось, что этим разговором не только Элен помогла ей, но и она помогла той что-то осознать, а может, хотя бы мысленно решиться на то, о чём раньше Элен и подумать не могла.

Взглянув на солнечные часы, сооружённые Флавиусом, Гермиона убедилась: сейчас возле водопада никого быть не должно. Жизнь за Аркой была подчинена кое-какому графику: не считая традиционных ужинов у костра, во время которых присутствовавшие обычно рассказывали истории из жизни, проведённой по ту сторону Арки, у каждого было назначенное время купания и маленькая обязанность. Так, Регулус, Флавиус и Джек рубили дрова, разжигали костёр и несли вахту возле Арки. Джонатан делал лекарственные смеси и собирал всё необходимое для них в лесу, а ещё иногда помогал Гермионе с Элен готовить и придумывать новые рецепты, чтобы хоть как-то разнообразить их скудный рацион, состоявший из фруктов, ягод и орехов, а ещё – из одной на всех плитки шоколада, которой вечно было мало.

Гермиона подошла к кромке озера, затем, оглядевшись, убедилась, что никого поблизости нет: насколько она знала, все мужчины были заняты тем, что таскали дрова, которые Флавиус с Регулусом на днях накололи на несколько месяцев вперёд. А потому она, не задумываясь, стянула с себя всю одежду и, взглянув на своё никак не меняющееся нагое тело, подумала, что если бы она так питалась в обычной жизни, то уже давным-давно весила бы минимум на двадцать фунтов меньше.

Войдя в ровно настолько прохладную, насколько требовала её разгорячённая кожа воду, Гермиона едва не застонала от блаженства и погрузилась в неё с головой. Вынырнув, она не спеша поплыла на спине к водопаду, любуясь плетёной, украшенной яркой зеленью крышей, которую создала природа, и наслаждаясь тем, как напряжение постепенно покидает тело, а взамен приходит желанное спокойствие. Но только став под струи водопада, ощутив, как с тяжёлым напором воды в реку утекают, растворяясь в ней, последние жалящие сомнения, остатки боли и вины, она почувствовала настоящую гармонию. Гермиона и сама словно растворилась в этом водопаде, став частью природы, пока подставляла лицо под прохладные струи и ощущала себя невероятно живой.

Возможно, даже живее, чем когда-либо раньше.

***

Регулус не знал, как себя вести. Он слышал от Джонатана, что Гермиона заболела, но не мог заставить себя прийти к ней, поинтересоваться самочувствием или же просто… Просто присесть рядом и помолчать, держа её, спящую, за руку, наблюдая, как трепещут её веки и то поднимается, то опадает грудь от мирного дыхания. Ведь это так легко было сделать тогда, когда он опекал её после смерти Рона. И когда их отношения не были осложнены вчерашним поцелуем.

– Элен разговаривала с ней, – внезапно вырвал его из мыслей голос только что подоспевшего Джонатана.

– Что? – выронил дрова Джек, а Регулус резко обернулся.

У Джонатана был довольно всклокоченный вид, и по его тяжёлому дыханию было ясно: он бежал.

– Я подошёл к хижине и услышал её голос. Она говорила, снова говорила с кем-то, кроме меня, – с тихой радостью повторил Джонатан, и на его лице появилась несмелая улыбка.

Только тут Регулус осознал, что до сих пор держит на весу руки с занесённым топором, а потому тут же расслабил их, сбросив вниз, и позволил топору выскользнуть из пальцев.

– Я же говорил, придёт день, – подошёл к Джонатану Флавиус и с улыбкой коснулся его плеча. – Она пришла в себя, видишь?

Они смотрели друг на друга так, словно у них был какой-то общий секрет, а затем Флавиус притянул Джонатана к себе и по-отцовски обнял.

Регулус увидел, как сморгнул слёзы Джонатан, растрогавшись, и ему стало неуютно. Каждый мужчина хоть однажды в жизни плакал, и едва ли найдётся тот, кому пришлось бы по душе присутствие в этот момент других людей рядом. Поэтому Регулус произнёс, почесав затылок:

– Я, пожалуй, прогуляюсь немного. Спина совсем затекла.

– А-й-й-й-я пойду отлить, – заметив его многозначительный взгляд, тут же протянул Джек, который, к счастью, хоть был и мертвецки пьян, но понимал: сейчас лучше оставить Джонатана и Флавиуса наедине.