Сияние слез

Вся площадь перед зданием была запружена колясками, портшезами и просто зеваками. Горели факелы, опасно раскачивались масляные фонари, прикрепленные к оглоблям, свистели кнуты, слышалась ругань кучеров и визг дам. Театр оказался на диво популярным действом!

Когда утомленная и слегка помятая я все же попала внутрь, то была просто очарована! Огромное количество свечей горело на подсвечниках вдоль стен и на потолке. Всюду была резьба и позолота, сверкающие украшения зрителей и много-много фиолетового цвета! Камзолы, блио, плащи и накидки, головные покрывала и ленты в косах – все мерцало, переливалось и горело оттенками лилового.

Мое платье на фоне прочих выглядело скромно, зато на шее красовалось жемчужное ожерелье, а две тонкие косички, удерживающие остальную массу волос, вместо лент оплетали жемчужные нити.

Сэр Джерис в нарядном черном камзоле, расшитом черными же шнурами проводил меня к нашему балкончику. Мне полагалось сидеть, а охране и горничной стоять. Кроме того, рядом со мной положили опахало, флакон с нюхательной солью и носовой платок – утирать слезы во время чувствительных моментов. Я мысленно похихикала, но заметила, что такой же «набор» маменьки выкладывают каждой незамужней девице.

Постепенно шум в зале стихал, свечи гасли, и вскоре началось представление. Давали чувствительную драму «Орестия и Паллад». В начале истории девица картинно ломая руки, вещала, что любит без памяти бедного юношу, но родители велят ей выйти замуж за богатого торговца, способного наполнить дом хлебом и сладостями. Целый час любящие рыдали по этому поводу, и наконец Паллад принял решение уехать за море, чтобы обогатиться. Орестия помахала ему платочком вслед, и верная воле родителей вышла замуж за торговца. На этом месте случился перерыв. К этому моменту я уже вовсю обмахивалась опахалом на резной ручке и периодически подносила к носу нюхательные соли, чтобы не смеяться на весь зал.

Во втором акте Орестия после долгих мучений остается богатой вдовой, и славится делами милосердия. В один из похода в храм ей под ноги кидается нищий, в котором она к ужасу своему узнает Паллада! Обрыдав возлюбленного она приводит его в свой богатый дом, велит слугам отвести нечаянного гостя в купальню, подать еду и чистую одежду. Переодетый в обноски покойного мужа возлюбленный является к ней в спальню и рассказав печальную историю о своем разорении пытается соблазнить вдовицу. Однако Орестия стойко отвергает его притязания, говоря, что ее чувства все еще сильны, а потому она не позволит сильному здоровому мужчине числиться примаком. Она дает ему кошелек и выпроваживает, веля вложить деньги в дело и вернуться к ней успешным человеком.

К этому моменту я уже не знала, зевать мне или хохотать. Представляю, сколько городских прощелыг обогатятся после такой пиесы. Но нравоучительность на этом не закончилась. Вернув кошелек Орестии, Паллад признается, что на самом деле он вернулся из-за моря богатым человеком, но хотел проверить чувства своей любимой. Плач, объятия и свадебные колокола. Я зевнула, спрятав зевок под носовым платком.

Из соседней ложи ко мне склонилась тучная дама в лиловом шелке:

– Ах, милочка, – сказала она, внимательным взором окидывая мое платье и колье, – не правда ли, очень чувствительная история!

– Действительно, чувствительная, – согласилась я.

– Я вижу, вы из провинции, – продолжала дама, – и никого здесь не знаете. Меня зовут леди Голтрупп. Вы такое милое дитя, позвольте мне узнать ваше имя?

– Леди Констанция, – ответила я, не желая называть свою фамилию.

– Леди Констанция, позвольте пригласить вас в буфет, на чашку шоколада, – сиропно улыбнулась леди Голтрупп.

Сэр Джерис предостерегающе коснулся моего локтя.

– Прошу прощение, леди Голструпп, – я вежливо улыбнулась, – но меня ждут мои друзья.

Мне поулыбались, но глаза дамы были весьма недовольными. Когда мы выбрались из толчеи и наконец уселись в карету мой телохранитель поведал мне, что леди Голструпп ни какая не леди, просто племянница местного губернатора. Муж бросил ее, истратив состояние и, теперь она отлавливает в публичных местах молодых девушек с маменьками, водит их по лавкам и салонам и недурно живет за их счет.

Я поблагодарила телохранителя за заботу, и решила, что больше в театр не пойду. Право, наши скромные представления в графском замке были куда приятнее, чем наигранные слезы и пафосные речи.

Неожиданно карету сильно тряхнуло, потом еще раз. Я выглянула в окно. Мимо промчалась огромная сияющая карета с графским гербом. Кучер в яркой ливрее привстал, настегивая лошадей, лакеи лихо посвистывали, требуя чернь убраться с дороги. Похоже, его светлость граф Танред пожаловали в подопечный город. Надо подумать – бежать сразу, или поиграть со злюкой-наследником в кошки-мышки? Второе мне пока нравилось больше.