Ну а кого ему ещелюбить прикажете?..Саднит у пахаря плечона Божьей пажити.Балует солнце в бороде,щекотку делая.Идет по черной борозделошадка белая…С потопом схож двадцатый век:рулим на камешек.А он пустил бы в свой ковчегмоих неканувших?Сгодился б Осип Мандельштамдля «Круга чтения»?Ведь вот кого он выбрал сам.Мое почтение!..Идет на мир девятый вал.Мертво писательство.Не зря стихов не признавалего сиятельство.А я родился сиротойи мучусь родиной.Тому ли спорить с Бородой,кто сам юродивый?Гордыне лет земных чужойс их злом и ложию,тоскую темною душойпо Царству Божию.Лущу зерно из шелухи,влюбляюсь, верую.Да мерит брат мои стихитолстовской мерою.1979
«Сколько вы меня терпели!..»
Сколько вы меня терпели!..Я ж не зря поэтом прозван,как мальчишка Гекльберри,никогда не ставший взрослым.Дар, что был неждан, непрошен,у меня в крови сиял он.Как родился, так и прожил –дураком-провинциалом.Не командовать, не драться,не учить, помилуй Боже, –водку дул заради братства,книгам радовался больше.Детство в людях не хранится,обстоятельства сильней нас, –кто подался в заграницы,кто в работу, кто в семейность.Я ж гонялся не за этим,я и жил, как будто не был,одержим и незаметен,между родиной и небом.Убежденный, что в отчизневсе напасти от нее же,я, наверно, в этой жизнилишь на смерть души не ёжил.Кем-то проклят, всеми руган,скрючен, согнут и потаскан,доживаю с кротким другомв одиночестве бунтарском.Сотня строчек обветшалых –разве дело, разве радость?Бог назначил, я вещал их, –дальше сами разбирайтесь.Не о том, что за стеною,я писал, от горя горбясь,и горел передо мноюобреченный Лилин образ…Вас, избравших мерой сумрак,вас, обретших душу в деле,я люблю вас, неразумных,но не так, как вы хотели.В чинном шелесте читаленили так, для разговорца,глухо имя Чичибабин,нет такого стихотворца.Поменяться сердцем не с кем,приотверзлась преисподня, –все вы с Блоком, с Достоевским, –я уйду от вас сегодня.А когда настанет завтра,прозвенит ли мое словов светлом царстве АлександраПушкина и Льва Толстого?1986