Сияние «жеможаха»

После доставки эшелона со спецпереселенцами из Бреста в северные края, Паша, перепрыгивая через две ступеньки, побежал наверх по карьерной лестнице, добрался до Москвы и вошёл в комначсостав войск НКВД по охране железнодорожных сооружений. Зимой в Старой Руссе совершил подвиг – спас полковника Красной армии Блинчикова, которого захватили и удерживали в заложниках тёмные личности, уголовный элемент. Дело было так: Паша ел щи с расстегаем в привокзальном буфете и по должности своей внимательно следил за обстановкой, соблюдал революционную бдительность. В буфет вошёл, пошатываясь, полковник, его сопровождали два стрелка. Лучшему ученику лесной школы офицеру Котову достаточно было бегло посмотреть на полковника и охрану, чтобы заподозрить неладное. Паша перехватил отчаянный взгляд полковника, отметил про себя беспокойные глаза, отсутствие выправки стрелков, доел расстегай, в уборной достал пистолет и спрятал его в карман. Синий от ужаса Блинчиков сидел вместе со своим конвоем за столом с дымящимися тарелками – похитители хотели поесть, отъехать на поезде в неизвестном направлении и затем шантажировать Блинчиковым советскую власть. Блинчиков не знал, каким образом оказался в заложниках: была попойка на высшем районном уровне, всё началось с коньяка, заливного, секретарши Ниночки и тостов за Сталина, а закончилось диким, невероятным пробуждением – он был захвачен в плен, его везли в телеге. Котов вразвалочку подошёл к полковнику, как к старому знакомому, взял его под руку, захохотал, потянул в сторонку – будто что-то показать. Стрелки дёрнулись к оружию, Паша, не вынимая руку из кармана, уложил обоих.

Паша спас Блинчикову честь и жизнь, Блинчиков был готов сделать для него всё что угодно: рекомендовать, проталкивать, повышать. Котов просил за мать. Весной 1941 года дело Рарон было чудесным образом в кратчайшие сроки пересмотрено. За Алиенорой приехал автомобиль, её доставили на ж. д. вокзал и, плачущую, посадили в поезд. Она была свободна, но сердце её было разбито: в лагере с немецкой няней впервые в жизни случилась романтическая история, в возрасте шестидесяти семи лет она влюбилась в лагерного врача Фридриха Иоганновича Буша, «нашего Фридриха Иваныча», как его называли зэки.

Фридриху Ивановичу недавно стукнуло пятьдесят, в больнице ИТЛ он работал хирургом, терапевтом, стоматологом, психиатром. Фридрих Иванович был сыном известного специалиста в области военно-полевой хирургии, организатора фронтовых госпиталей Иоганна Фридриховича Буша. Иоганн Фридрихович обладал уникальной способностью вести работу в палатках, землянках и разрушенных домах. Его медицинскими инструментами запросто могли быть столярные пилы и столовые приборы, подручным материалом – проволока, горячее масло и болотный мох. В самых страшных условиях – при бомбёжках, при дожде и морозе, ночью на улице без освещения он спасал солдат на фронтах Первой мировой войны. У молодой советской власти не было сомнения, что Иоганн Фридрихович представляет угрозу рабочим, крестьянам и всему нашему народу, его, уже старенького, на десять лет отправили без права переписки в сырую землю. Сыновья Иоганна Фридриховича, оба врачи, двинулись этапом в северные лагеря – продолжать отцовское дело.

Немецкую шпионку Рарон, учитывая её преклонный возраст, избавили от снегоборьбы и лесоповала, послали работать санитаркой в лагерную больницу. На обходе Фридрих Иванович увидел удивительно прямую, высокую фигуру в белом халате, его поразили царственная поступь в валенках и надмирное спокойствие синих глаз. В дурно пахнущих палатах, полных хрипов и стонов, наводила порядок прекрасная дама. Алиенора Карловна была совершенно на своём месте, ей доставляло удовольствие стирать и кипятить загаженные тряпки, мыть пол и пациентов, она чувствовала себя нужной, необходимой, сильной, молодой. Немецкую шпионку уважали как доходяги, так и покрытые татуировками авторитеты. Возрасту Алиеноры Карловны никто не верил. Белый как лунь Фридрих Иванович казался её старше. В тот час, когда Паша в поезде, везущем спецпереселенцев, смотрел на луну и с болью в сердце думал об осуждённой матери, Алиенора Карловна сидела на больничном крыльце рядом с лагерным врачом, ела своё премблюдо – пирожок с малиной, тоже смотрела на луну и чувствовала себя счастливой. Ей совершенно не хотелось в Полу.

Алиенора Карловна влюбилась во Фридриха Ивановича во время операции на желудок маэстро Лёве и ампутации части левой руки баритону Моте. Желудок резали с небольшой дозой новокаина, а руку пилили вообще без обезболивающих средств – они, как сказал вечно пьяный завхоз, «отсутствовали в наличии». В лагерной больнице были перебои со снабжением: начальство выпивало, разлагалось и проявляло исключительную халатность.