Сикарио

Я уже рассказывал вам, сеньор, и повторю еще и ещё, пока не надоест, и это несмотря на то, что вам могли наговорить про меня, а может вы просто мне не поверили, но хоть я и был другом Абигаила, был его шофёром, его доверенным лицом, в сущности никогда не знал и не понимал природу этого бизнеса, и особенно не знал про тех, кто всегда держался в тени.

В этой связи очень часто указывали на Пабло Эскобара, на покойного Родригеса Гача, на Очоа и Карлоса Ледера, но… откровенно говоря, я лично придерживаюсь мнения, что там был некто другой, представитель иного социального класса и именно с этим «некто» он и имел ту продолжительную беседу.

Абигаил полагал, что те, кто громче всех кричал про войну с торговцами наркотиками, прилюдно демонстрировал желание бороться сними до конца, на самом деле меньше всего хотели, чтобы эти наркодилеры совсем исчезли. А все потому, что нити, все связи между политикой и наркотиками настолько переплелись в единое целое и не существует человеческой силы способной разделить их.

Насколько я понял из его слов, здесь речь шла не о простой проблеме коррупции, когда некоторые наркобароны, у которых скопилось предостаточно денег, решали свои проблемы, и когда некие судьи и политики преспокойно закрывали глаза на то, как и когда эти деньги делились, нет… там на большой глубине лежали корни значительно более запутанные.

По некоторым расчетам оборот торговли колумбийским кокаином может достигать семидесяти миллиардов долларов и вы скорее всего согласитесь со мной, что это хренова уйма денег.

Тысячи лет народы, населявшие эти горы, могли сосуществовать с «кокой», получая от неё только самое лучшее и полезное, но достаточно было всего лишь одного поколения, чтобы другие народы, значительно менее «цивилизованные», превратили её в самое ужасное оружие и яд, угрожающий всему человечеству.

Абигаил и сам был не прочь поживиться за счет безбрежного денежного потока от продажи наркотиков, пусть и не напрямую, а лишь по касательной, но в те дни и он понял, вся ситуация начинает выходить из под контроля тех, кто до недавнего времени считал, что полностью владел ею. Он чувствовал, надвигается страшная катастрофа, способная утащить и его в бездонную пучину.

– Самый худший грех, какой водится за наркоторговцами – обычно говорил он – это их ненасытная жажда денег и власти, и если подобные амбиции никто не контролирует, то все это в конечном итоге превращается в бомбу замедленного действия.

Не знаю какие шаги он предпринял, и что это ему стоило, но знаю точно, он летал в Италию посоветоваться со своим отцом, а когда вернулся, заперся у себя в кабинете с целой армией адвокатов. По моему мнению, все эти типы, напоминавшие повадками грифов, были продажнее самого Иуды.

Посоветовался он также и Даниэлой, и это меня немного успокоило, потому что по с равнению с теми, кого я знал на тот момент, всегда считал её женщиной самой благоразумной и преданной.

Меня и Рамиро он имел обыкновение держать в стороне, подальше от проблем. И не из-за недостатка доверия, а просто он правильно рассудил, что чем меньше мы знаем, тем проще нам будет жить, особенно в Колумбии, где очень часто знание рассматривается как достоинство, а неведение – так и вовсе, как совершенная добродетель.

Существуют тысячи способов заставить человека «говорить» о том, что он слышал или видел, но до сих пор никто не придумал такой системы, при помощи которой можно было бы вырвать секреты, о которых ничего не знаешь.

И в этом Абигаил никогда не ошибался.

В конце лета восемьдесят пятого года даже такие ленивые, вроде меня, начали ощущать как во вокруг нас, в атмосфере, витает и сгущается нечто тяжелое, угрожающее.

А после уничтожения базы картеля Очоа «Транкиландия» («Спокойная земля») и последующим за этим убийством министра юстиции, Лары Бонилья, грязная война между правительством и наркокартелями достигла не бывалых, устрашающих размеров.

Что такое «Транкиландия»? Это место еще называли «Матерью всех лабораторий по переработке Коки». Кажется, я уже раньше рассказывал, что основным элементом для переработки листьев коки в кокаин является эфир. В Колумбии эфир не производится, впрочем, как и многие другие вещи. Некоторые политики полагают, что таким образом смогут контролировать его импорт и последующее распределение внутри страны.

И потому у наркоторговцев с этим постоянно возникают серьезные проблемы, настолько серьёзные, что бидон эфира, стоящий около трехсот долларов, в моей стране продается по цене в пять тысяч долларов, да, к тому же, его еще и не достанешь. По этой причине некий «человек из медельинского картеля» в Майями, звали его Франциско Торрес, связался с фабрикой, занимающейся производством эфира, и заказал партию в две тысячи таких бидонов, предложив им соблазнительную цену вдвое выше, и пообещал заплатить за всю партию товара наличными деньгами. Посредником в этой сделке выступила американское «Агентство по Борьбе с Наркотиками», чьи агенты пообещали продать Торрес весь необходимый ему эфир.